Роман Глушков: Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2

– А как ты прикончил Гириуса? – Я не разглядел курсора среди уезжающих наемников и решил, что он тоже валяется где-то среди мертвых. – Я видел вспышки молний и испугался, что он изжарил тебя.

– Все верно: чтобы разобраться с Гириусом, надо было заставить его сверкнуть блитц-жезлами, – подтвердил кригариец. – Выстрелив из баллисты по всадникам, я дал им понять, что до сих пор нахожусь в лагере. И Шемниц оправдал мои надежды – заставил курсора пойти и ударить по мне силой Громовержца. К чему я, само собой, успел подготовиться: поймал двух лошадей, привязал к ним мертвых наемников и сунул им под мышки копья. А потом выпустил их в дыму навстречу Гириусу, напугав его перед этим криками. И он попался – начал тут же шарахать молниями, так как не сомневался, что это я его атакую.

– Вот оно что! Ты заставил курсора расстрелять все заряды по ложным целям, – догадался я. – Но как ты понял, когда его блитц-жезлы стали неопасными?

– Пускай я не умею читать и писать, но считать до ста меня все-таки обучили, – пояснил Баррелий. – Помнишь наш трофейный жезл, которым я поджарил островитян в Фирбуре? Его хватило всего на пять вспышек. Жезлы Гириуса выстрелили вместе двенадцать раз: семь по первой цели и пять по второй. Вот я и решил, что он истратил в горячке все молнии.

– Но ты мог и ошибиться. – Я покачал головой. – А если бы у Гириуса оказались другие жезлы? Такие, в которые заряжено больше силы Громовержца?

– Всякое могло случиться, верно, – кивнул ван Бьер. – Риск был, кто бы спорил. Но когда я заговорил с курсором, и он не выстрелил на мой голос, все стало ясно. И я понял, что отныне он такой же безобидный, как муха.

– А наемники, которые его защищали? Почему они на тебя не набросились?

– Потому что я разыграл все так, как было нужно. Это мы с Гириусом знали, что случилось, когда его оружие прекратило стрелять. А наемники поначалу верили, что в схватке с язычником Громовержец дарует курсору неиссякаемую силу. И что же они видят? Я выхожу и заявляю, что бог оставил Гириуса и теперь покровительствует мне. А Гириус вместо того, чтобы испепелить меня на месте, лишь трясется да орет как полоумный… И кому из нас поверили наемники? Естественно, тому, чьи слова были не пустым звуком, а подтверждались делом. Вот тогда я и задал им главный вопрос: если бог теперь на моей стороне, то хотят ли они идти одновременно и против меня, и против бога?

– И затем ты убил Гириуса… Или это сделали сами наемники?

– Опять ты со своей жаждой крови! – Баррелий устало вздохнул. – Никто заклинателя молний и пальцем не тронул. Я велел ему уносить ноги, и он побежал. А в какую сторону – одному его богу известно. Но сюда он не вернется, это точно. Ума не приложу, куда вообще ему сегодня податься. Если он пойдет в Феную, наемники догонят его и убьют, ведь им не нужен свидетель-курсор, который при первой же возможности донесет на них фенуйскому Капитулу. А для путешествия на север у Гириуса нет ни еды, ни сил. Даже если он поймает одну из сбежавших лошадей, его все равно прикончат или горы, или Скорбящий лес.

– Зато у нас теперь всего вдосталь: и еды, и воды, и оружия, и лошадей, и золота. Да вдобавок целый город теперь в нашей власти! Еще вчера мы с тобой ползали в грязи, а сегодня превратились в настоящих королей, – заметил я, правда, слишком уж безрадостно.

– Верно подмечено, – усмехнулся Пивной Бочонок. В отличие от меня, ему наше положение дел казалось не столь безнадежным. – Только почивать на лаврах нам пока рановато. Для начала поймаем лошадей и на уцелевших повозках перевезем золото в какое-нибудь укромное место. В городе таких много, надо только пойти к Рору и попросить его разобрать плотину. А затем мы с тобой сядем и будем ждать. И если подмога от генерала Брасса так и не объявится, возьмем повозку и поедем обратно на север, ибо что нам еще остается?

– То есть вернемся на войну?

– Я провел на войне больше половины своей жизни, парень. И пропускать нынешнюю тоже не намерен, – развел руками кригариец. – Хотя, конечно, как я уже говорил: тебе такой судьбы я не желаю. И отправлю тебя в Тандерстад при первой же возможности. Ты потерял свое наследство, но твой отец все равно оставил тебе кое-что ценное – образование. Так что дорожи этим подарком пуще всего на свете. И не дай скормить себя воронам, издохнув с выпущенными кишками на поле брани.

– Наверное, ты прав. Ты и Ойла, которая желала мне того же самого, – горестно вздохнув, сдался я. Пережитые нами злоключения будоражили мне кровь, но я не испытывал удовольствия от такой суматошной жизни. Особенно после того, как эта жизнь погубила лучшую девчонку из тех, с которыми я был когда-либо знаком.