Светлана Гришина - Четыре кита, или Право выбора

– У тебя день рождения? – спохватилась Анжелика, – уже так скоро, послезавтра!

– Точно. А что тебя так расстроило? – Леша сильнее сжал ее пальцы и чуть придвинулся. Лика покраснела и убрала руку.

– Но, я не успею приготовить подарок.

Лешку позабавило и раззадорило ее смущение. Щеки девушки жарко пылали и влекли к себе, и он, следуя их зову, приблизился к Лике вплотную.

– Для меня не будет лучшего подарка, чем твое присутствие.

Его дыхание скользило по ее щекам и шее, и от этого у Анжелики слегка кружилась голова.

А Лешка, продолжая что-то шептать, касался губами ее уха, мягко и настойчиво прижимая девушку к груди. Он ожидал от Лики немного другой реакции. В худшем случае, оплеухи, в лучшем – ее стремительный побег. Она застыла на месте, мышцы спины были напряжены, но девушка не собиралась убегать, и это радовало. Значит, окрутить Лику не так уж тяжело, как говорили. Лешка перестал об этом думать и с головой ушел в дело.

Обязанность произносить слова раздражала его. И кто придумал, что эти пустые, ничего не значащие звуки при данных обстоятельствах необходимы? Люди и без слов прекрасно могут понимать ситуацию, и, отдавая дань формальностям, они лишь попусту тратят время.

Оставив в покое ухо, он потерся щекой о ее щеку, задел носом ее нос и легко поцеловал в губы.

У Лики дух захватило. В свои 19 лет она еще ни разу не целовалась! Она закрыла глаза, пытаясь не упустить ни одного ощущения, вобрать в себя все звуки и запахи, чтобы сохранить в памяти прелесть первого поцелуя.

Лешку подстегивал спортивный интерес. Разогревать девушку, у которой до него явно никого не было, доставляло ему истинное блаженство. Он рывком прижал ее еще крепче. Лика сдавленно охнула, но снова не оттолкнула, она уже втянулась в происходящее действо и, спустя недолгое время, смогла полноценно повторить процедуру поцелуя самостоятельно. «Способная девочка», – думал Лешка, – «она может оказаться „горячей штучкой“». Контролировать себя становилось все труднее, но Лешка понимал: торопиться нельзя, надо растянуть удовольствие, оставляя самое главное на десерт.

Он рассмеялся. Анжелика отпрянула и испуганно заглянула ему в глаза:

– Что случилось? Я делаю что – то не так?

– Нет, что ты. Все так. – Он ласково погладил ее светлые волосы и убрал выбившуюся прядь за розовое ушко, – Просто я уже очень давно не стоял в подъезде, целуясь с девушкой, как школьник.

– Это плохо? – шепотом спросила Лика и в ее глазах заплясали золотые искорки.

– Это замечательно, – так же шепотом ответил Алексей. – Иди, поздно уже. Встретимся 30-го.

Войдя в дом и плюхнувшись на диван, Лика мечтательно протянула:

– До 30-го еще так долго. Как ты думаешь, глюк, время быстро пролетит?

А что потом, после? Вообще то, мы могли бы встретиться и завтра. Но, может у него дела? Я уже соскучилась. Как он мне нравится, глюк, ты не представляешь! Неужели это происходит со мной на самом деле! Где ты, глюк, поговори со мной!

Ответа она не получила. С тех пор, как в ее голове прочно засели думы об Алексее, «глюк» перестал общаться с девушкой. Наверное, обиделся.

Соло, стоя на коленях, смотрел на хмурое, темное небо. С моря дул холодный ветер, и волны, сердясь и беснуясь, с рокотом бросались на берег.

Он просил у небесных жителей помощи, спасения для Мионы, но в голове Соло то и дело вспыхивали гневные мысли-сполохи: в чем виновата девушка? За что ее наказывают? Почему отбирают молодую жизнь? Почему Он не карает ее отца, который разлучил любящие сердца и заставляет их страдать? Чего Он добивается? Нужна очередная жертва для доказательства очередного постулата? Как сказал Аниста: «Человек правит человеком во вред ему»? Но разве может дочь ослушаться своего отца?

– Господи, чего же ты хочешь? – в отчаянии закричал Соло и, согнувшись, ткнулся лбом об каменистую почву.

– Он всенепременно ответил бы тебе, юноша, да боюсь, занят очень.

Перед Соло, почти сливаясь с темнотой неба, стоял человек в черном плаще.

– Кто Вы? – спросил Соло, принимая вертикальное положение.

– Я тот единственный, кто в состоянии помочь твоему горю.

Юноша открыл было рот для следующего вопроса, но человек поднял руку, призывая к молчанию:

– Я наблюдал за тем, как ты пытаешься разбить лоб о камни, но не усмотрел в этом занятии никакого смысла. Сдается мне, друг мой, твои мольбы основаны не на вере, а на пресловутом «авось». Но, я не столь высокомерен, как мой, хм, близкий родственник, и потому готов оказать тебе услугу.