Юлия Олейник - Три дня

У меня перехватило горло. Да пусть он, этот трижды корифей, ещё хоть слово вякнет! У меня монтажка всегда считалась образцовой! (До сегодняшнего дня, услужливо подсказала мне память. Сегодня у тебя пульт взбесился). Я набрала в грудь воздуха, чтобы достойно парировать, как вдруг мне в голову пришла другая идея.

– Обязательно проверю все мониторы, Сергей Яковлевич. А сейчас не составите ли мне компанию на перекур? Тошка ведь не курит, а одной совсем тоскливо, воскресенье, народу никого…

Потёмкин вопросительно посмотрел на меня. Я подмигнула. Этот нехитрый жест немного успокоил юного спецкора, и он принялся заваривать вторую чашку кофе слегка дрожащими руками. Мы с Золотницким вышли в коридор. Корифей шёл мрачный. Не мог он до сих пор переварить, что на ЕГО картинке может быть даже малюсенький брак. Но вытащила я его в курилку не за этим. Уж больно наш Золотницкий лихо открещивался от всех привидений. Не удивлялся, не вертел пальцем у виска и не советовал опохмелиться, а именно открещивался. Так что же?..

В курилке Золотницкий был по-прежнему мрачен. Молча дал мне прикурить и вопросительно уставился. Я не знала, как начать. Ну не могу же я, сопля двадцати семи лет, допрашивать уважаемого мэтра, разменявшего седьмой десяток? Но делать нечего, пришлось.

– Сергей Яковлевич, – я сделала по возможности умоляющие глаза, – Сергей Яковлевич, миленький, расскажите, ну что там было? У меня Тошка весь белый сидит, да и самой как-то… Ну может вы хоть что-нибудь видели?

– Юля, не вбивайте старому человеку гвозди в гроб. Ничего я там не видел, ничегошеньки, понятно вам? Признаюсь, меня этот глюк тоже озадачил. Но на сьёмках я подобных вещей не видел, поверьте, запомнил бы на всю жизнь. Нет, Юленька, этот либо на флешке брак, либо монитор чудит. Или наша возлюбленная оцифровка криво перегнала, были случаи, н-да, н-да…

Я поняла, что добиться от Сергея Яковлевича правды если и дано, то не мне. Он мрачно курил, выпуская колечки дыма (всегда мечатала научиться!). На краткий миг мне показалось, что и руки-то никакой не было, а случилась у нас всех редкая по реалистичности коллективная галлюцинация. Я поделилась соображениями с Золотницким. Тот покосился на меня и сообщил, что при нашей работе для галлюцинаций даже не надо принимать допинг. На том и разошлись.

– Ну?! – Тошка чуть не подпрыгивал на кресле. Я улыбнулась про себя. Вера Потёмкина во всемогущего Сергея Яковлевича была непоколебима. – Сказал он тебе? Сказал, ну?

– Ни черта он не сказал, – отрезала я, – ничего не видел, не знает, не помнит, и вообще всюду брак по видео, абсурд и коррупция. Не было у него никаких привидений, и нам смотреть на них не советует. Ладно, Тош, давай пульт ждать.

В это время в монтажку сунулся Сан Саныч Горячев, в узких кругах Горыныч, зам начальника производственного отдела. В руках он держал до боли знакомую бумажку и выглядел озадаченно-просяще.

– Юль, тут из координации заявка… В общем, как ты смотришь на то, чтобы три дня поработать? А потом три отгула подряд. Капралов в курсе, претензий не имеет.

Капралов – наш начальник.

– То есть как? – я воззрилась на Горыныча. – Почему три дня? Что за заявка такая? У меня уже есть одна на сегодня, про Беларусь. Вот Потёмкин сидит, подтвердит. Куда мне ещё-то?

– Так это потёмкинская заявка и есть, – Горыныч сунул мне под нос бланк, – Всё чин чинарём, фильм про Ольшанский замок. Я же понимаю, что тебе двух смен не хватит, а он только с тобой хочет монтировать.

– Антонио, это как понимать? – я развернулась к Тошке. – Ты что меня под монастырь подводишь? Мне три дня по двенадцать часов даром не сдались! Откажусь на хрен!

– Юль, не бузи, – Горыныч успокаивающе похлопал меня по плечу. – Работа большая, прояви понимание.

– Это вы проявите понимание! – я клокотала от ярости. – Вы же не знаете, какая тут ботва! У меня пульт сбесился, корреспондент скоро спятит, а по монитору призраки разгуливают!

– Юль, ну, я так понял, вы сработались, – сообщил Горыныч и тихонько прикрыл дверь.

Слов и сил у меня не было, как будто их откачали невидимым насосом. Я откинулась в кресле, следя из-под прикрытых глаз за Потёмкиным. Тот имел вид несчастный, но держался мужественно. Взгляда, правда, долго выдержать не смог и кинулся оправдываться:

– Юль, ну пойми… Ты уже видела эту… это. И исходники мы закачали… И пульт щас…

– Ты когда заявку успел накатать, сволочь? – ласково поинтересовалась я. – И с Горынычем пошептаться, а? На хрен мне сдались твои замки, у меня выходных кот наплакал.