Ярослав Астахов - Бог альпинизма

Я сам себя таким знал. Даже думал, что мог бы оказаться скорее самоубийцей, чем отобравшим чужую жизнь. И это при полнейшем отсутствии склонности к суициду.

Конечно, не воображал себя кротким агнцем, который вообще не в состоянии убить ни при каких обстоятельствах. Но думал: если уж мне выпадет пролить кровь, то – лицом к лицу! Глаза в глаза и когда или я его или он меня и другого выхода нет!

Меня или – хуже того – МОИХ. Вот этим бы действительно мог вдохновиться на убийство такой, как я. ТОЛЬКО этим. Потому что ведь если кто-то… моих… я кончу его в это самое же мгновенье и глазом, что называется, не моргну!

Так именно я о себе полагал всегда. В смысле, что ни при котором другом раскладе у меня рука не поднимется прервать жизнь.

И вот как получилось на деле…

Впрочем, такое и вообще нередко подкидывает судьба. Человек располагает, а бог… Причем, что самое страшное, даже и не всегда этот бог – Всевышний.

Ты знаешь, как случилось на деле, из материалов моего Дела №… и решения по нему суда. Причем сознаться именно в этом КАК мне было трудней всего! Не просто произнести «я убил», а притом признать: я сделал это расчетливо, исподтишка, подло. Заранее спланировав удар и прикидывая различные варианты…

И все же я сумел произнести признание и в таком. То есть рассказал правду и ТОЛЬКО правду.

Хотя, как я уже и сказал, – не ВСЮ. Да, я не приукрашивал ничего, но при этом… я кое о чем умалчивал.

О наиболее важном. Поскольку, так поступая, приобретал единственный шанс поверить, что мне поверят. Потом – когда сообщу ВСЮ правду.

Итак, я делаю это сообщение вот сейчас, когда пишу эти строки. Моя надежда лишь на тебя, кто читает их.

Надежда. Что мне поверят. Мое единственное утешение перед смертью.

Вот ради чего я терпел ту пытку во время заседаний суда: не просто лишь осуждающие – гадливые, презрительные на меня взгляды со стороны присутствовавших. Желчь коих разбавляло только недоумение: ПОЧЕМУ? чего ты ради так сделал? какие ж основания это надо было тебе иметь, чтобы поступить стольподло?!

Они-то у меня как раз были. Ого, какие серьезные основания!..

Да только я про них говорить отказывался тогда жестко, тупо и наотрез.

Тем резче, чем упорней меня расспрашивали что обвинение, что защита.

А уж вездесущих представителей средств массовой информации – просто посылал, когда при моем появлении они начинали прямо-таки скандировать сей вопрос.

Ты думаешь, и для чего ж это я так запирался? Ответ простой. Иначе бы законники немедленно порешили: он хочет проканать как больной на голову. Они бы непременно умозаключили так и так только, если бы я изложил всю полностью и без купюр правду, как она есть!

А после такого вердикта ты точно бы уж не смог проникнуться доверием к тому, что я сообщаю здесь! Ты, пробегающий глазами сейчас эту мою предсмертную записку.

Поэтому даже пытка позором не заставила меня дать столь мощный повод к сомнению. Ведь и без того воспринять все то, что я собираюсь изложить ниже, будет нелегко как истинное свидетельство – то есть как правду буквальную, а не вымысел, вольный или невольный.

И вот, как я уже написал, это было основанием для того, чтобы я решил: пусть откровения мои начинаются только здесь. В пропитанной под завязку переживаниями неизбывного ужаса затхлой комнатке.

И пусть они предстанут глазам живых уже лишь после того, как я стану трупом.

Едва ли у кого возникнет желание посмеяться клятве, сказанной из могилы.

Я с первых же дней восхождения нашего восхищался им.

Да, буду называть его так. То есть местоимением.

Он.

Потому что я не могу… не получается у меня что-либо писать о нем, человеческое имя используя!

Не повинуется рука просто. После того кошмарного, что довелось мне о нем узнать. О нем и о подобных ему…

Такое чувство, что это было бы какое-то мерзкое извращение. Обозначать… его – именем человеческим.

Итак: ОН.

Хотя он былчеловеком. Не более. Он, так сказать, не превысил этот формат ни в единый миг.

Поскольку такового требовали от него правила его спорта. А выполнять их безукоризненно полагал он для себя делом чести.

Но тут меня занесло уже несколько вперед. Не буду пока рассказывать о его правилах и его спорте (точнее говоря – об ИХ спорте…). Поскольку – напоминаю себе – я должен излагать по порядку. Любое вкрапление сумбура может произвести впечатление: ага, у бедняги крыша поехала в ожидании казни. Погнал невразумительный бред и нет смысла продолжать читать дальше…