Наталья Костина - О чём молчали города. Мистические истории

«Привет, сестричка! Как у вас дела? Как погода в Питере? Не скучаешь по дому? Юлечка уже пошла в ясли после простуды? А я в выходные к родителям ездила. У них всё хорошо, не волнуйся за них. Мама шьёт тебе платье. Из того шёлка, что я в Хельсинки купила. Завидую, ты у мамы на юбилее будешь самая красивая! А у нас всё по-старому, я пока так и не решила, куда идти работать. Выбираю, мучаюсь…»

Дима сложил листок и начал засовывать обратно, но что-то мешало, пришлось приоткрыть конверт. Там лежала фотография: Полина сидит на скамейке, смеётся, длинные светлые волосы растрепал ветер, белый сарафан облепил стройные колени. Рядом со скамейкой стоит малыш в панамке и рассматривает игрушечный самосвал. Сердце заколотилось, во рту пересохло. Дима узнал малыша по панамке в корабликах и по самосвалу. В мамином альбоме есть несколько его детских фото, сделанных в тот же день. «А что такого? Ну, гуляли в парке вместе с маминой сестрой. Ничего особенного. Я ведь её даже немного помню», – успокаивал себя Дима, но уже догадывался: тут что-то не так.

Он снова развернул письмо, пропустил дежурные фразы про погоду и здоровье, стал читать дальше.

«Знаешь, в последнее время у нас с Иваром как-то не клеится. Ссоримся часто. Никогда такого не было. На работе у него неприятности, но он мне не рассказывает. Ничего не знаю толком, но вижу, что он на всех злится. И на меня, и даже на Димку вчера накричал за раскиданные игрушки! Боюсь я что-то…»

Письмо упало на кровать, плавно соскользнуло на пол. Дима сидел неподвижно, смотрел в одну точку. Потом быстро сложил всё на место, убрал коробку в шкаф и ушёл гулять.

Визу он тогда так и не получил. Сказал друзьям, что передумал ехать.

* * *

Поговорить об этом с родителями Дима решился нескоро. Больше года молчал, прокручивал в голове строки из письма Полины. Может, это ошибка? Может, её сына тоже звали Димой и он вместе с ней погиб в аварии? Могли обе сестры одновременно родить сыновей и назвать одинаково? Вряд ли. Значит, он всё правильно понял.

Каждый раз, когда смотрел на себя в зеркале, хмурился: бросалось в глаза сходство с Полиной. Что Дима не в отца пошёл, это все видели. Зато с матерью – одно лицо, так Дима всегда думал. Теперь понял, почему: Софья очень похожа на сестру. Правда, красота у неё не такая яркая: волосы другого оттенка, чуть темнее, и глаза не такие синие, как у Полины.

Дима мучительно рылся в памяти, пытался найти ниточки к своей потерянной семье. Казалось, стоит только уцепиться за одно воспоминание, потянуть – и весь клубок размотается. Но ниточек не хватало: только женщина, которая пекла печенье, и бородач с собакой. Наверное, это родители его настоящего отца. Где они теперь, живы ли, почему Дима их больше никогда не видел? И где его отец?

В Ивангород Дима теперь приезжал редко, все выходные проводил в Питере с друзьями, на зимние каникулы уехал кататься на лыжах. Маме говорил, что учиться на втором курсе тяжело, времени совсем нет. А на самом деле просто боялся выдать себя: мама всегда замечает, когда Диму что-то тревожит. Начнёт расспрашивать, а он ещё не готов говорить о секрете, который случайно раскрыл.

И только следующим летом, когда приехал к родителям на каникулы, однажды не выдержал, спросил:

– Мама, я сын Полины?

Софья выронила чайник, заварка потекла по столу, крышка звонко шлёпнулась на пол и разлетелась на куски. Мама опустилась на стул, вздохнула, подняла глаза на Диму, тихо сказала:

– Да. Как ты узнал?

– Письмо с фотографией нашёл.

– В моём шкафу? Зачем ты туда полез?

– Анкету на визу заполнял, хотел папино место рождения посмотреть.

– Спросил бы. Позвонить мог. Не надо было чужие письма читать.

– Мама! Они для меня не чужие. Это моя настоящая мать писала. Про меня, между прочим!

Дима встал, повернулся спиной, сжал тонкими пальцами край подоконника, поднял глаза: боялся, что слёзы потекут.

Софья подошла к сыну, обняла за плечи.

– Прости, что раньше не рассказали. Но мы с папой боялись.

– Чего боялись?

– Ну как же… ранить тебя боялись. Такая трагедия.

– Ага, «тайна усыновления», всё как положено, – горько усмехнулся Дима.

Софья вернулась за стол, обхватила голову руками, молча заплакала.

В тот вечер Дима узнал историю своей семьи.

В середине восьмидесятых Софья уехала учиться в Ленинград, вышла замуж за однокурсника, устроилась на работу в своём институте. Её младшая сестра Полина осталась в Ивангороде с родителями, учиться не захотела, мама устроила её к себе в отдел кадров. С Иваром Полину познакомили друзья. Влюбилась с первого взгляда, мысленно называла его «мой викинг». А он и вправду выглядел как викинг: высокий и статный, с длинными светлыми волосами, с аккуратной рыжеватой бородой. Да ещё и одевался модно: недавно переехал в Нарву из Таллинна – ему сразу после института предложили хорошую работу, согласился ради денег. Родители и друзья жили в Таллинне, Ивар часто ездил туда на машине. В Нарве он не знал никого, кроме мужа Полининой подруги. Только начал обзаводиться новыми друзьями, а тут как раз Полина – очень кстати. Упускать такую красавицу нельзя, Ивар это сразу понял. Изображал прекрасного рыцаря так умело, что Полина растаяла – ей ещё не попадались такие внимательные и заботливые поклонники, – и вскоре вышла замуж. Переехала из Ивангорода на другой берег Наровы, в Нарву, где Ивар снимал квартиру.