Это случилось на уроке физкультуры. Была ранняя осень, бабье лето. Солнце светило яркое и злое, но уже не так сильно грело. Листва начинала желтеть, запахи стояли уже вполне осенние… И этот придурок вывел нас на улицу бегать кросс. Вокруг школы. То есть, я был не против, потому что для меня кроссы никогда не были проблемой. Но Крис. Он говорил этому кретину в спортивном костюме, умолял. Не знаю как и где, но по-моему, преподаватели физкультуры не бывают обычными. Они бывают либо классными парнями, либо конченными придурками. Этот был придурком – он всего пару месяцев работал в школе и решил, очевидно, с порога показать свою неподъемную круть. То есть – кто тут главный.
Крис и вправду с утра выглядел неважно – бледный, какой-то изможденный. Но для нашего тупорылого орла в спортивном костюме это не было аргументом. Когда ему надоело нытье Криса, он просто дал ему пинка (не сильно – скорее обидно) и велел бежать. Нет, ну в каком педагогическом институте его учили так обращаться с тринадцатилетними подростками? То есть, Крис стерпел, но я… Я развернулся, зашел на вираж, и на ходу принимая позу африканского буйвола, уже был готов наброситься на этого долбаного спортсмена. После истории с Виктором и истерики в сарае, я вообще стал относиться к Крису сверхбережно. Если раньше я его просто защищал по мере сил, то теперь никому не стоило даже бросать в его сторону косой взгляд. И я набросился бы на этого паскудного физкультурного тирана, но Крис успел меня перехватить и остановить.
И мы побежали. Сперва я старался держаться рядом с Крисом, но тот бежал уж слишком медленно – на грани спотыкания. Я так не мог. А этот кретин от спорта орал нам вслед что-то в том смысле, чтобы я отлип от друга и ускорился. И я бы ускорился и влепил ему с разбегу по яйцам, но Крис снова меня остановил.
– Беги, – сказал он мне.
– Не-а, – возразил я. – Мне и так нормально. Что он мне сделает? Двойку поставит? Да пусть хоть татуировку себе сделает вокруг ануса из двоек.
Крис натужно засмеялся. И хоть ты тресни, даже черепашьим шагом я его обгонял.
– Слушай, может, тебе присесть? – спросил я, осматривая его с головы до пят.
– Не, – отмахнулся Крис, страшно пыхтя и сопя. – Нормально. А если ты не будешь путаться под ногами, и вовсе будет хорошо.
Я пожал плечами и ускорился. Прошел три круга вокруг школы, пока Крис закончил один. Физически я всегда был развит хорошо, так что бежал легко, хотя никуда и не торопился. А вот Крис на втором круге пропал. Деваться ему было некуда, но я не сразу сообразил, что его в принципе нет на этой долбаной дистанции. А когда, наконец, сообразил, плюнул на все и, как сверхзаботливый друг, ринулся его искать.
– Эй, ты куда это собрался? – заорал на меня препод-садист.
– Да пошел ты! – не так чтобы громко, но очень отчетливо проговорил я.
Не знаю, услышал он меня, или понял суть моих слов по хихиканью одноклассников, но морда у него побагровела и он двинулся в мою сторону. Но мне было не до него – я искал Криса. Препод попытался схватить меня за шиворот, но я вывернулся и заорал на него:
– Пошел от меня на хер!
Он аж растерялся от такого вопля и жуткой интонации с которой он прозвучал. Но мне было плевать. Накрутил я себя, или впрямь почуял плохое. В общем, пока наше подобие сержанта в спортивном костюме приходило в себя, меняя растерянность на гнев, я успел обшарить все кусты вокруг школы. И я нашел друга.
Крис лежал у забора, губы посинели, глаза закатились. Он почти не дышал, но хрипел еле слышно: «Я смогу. Смогу!».
Скорая приехала быстро. Меня в нее не пустили. Я бился, бросался на врачей, словно глупый пес, защищающий больного хозяина. Ничего не вышло. Криса увезли.
А этот придурок в спортивном костюме стоял там и бормотал: «С ним все будет в порядке». Как молитву читал, скотина такая. Я подошел к нему и врезал ему по физиономии. Дотянулся без проблем. Он даже не пытался защититься, и я бы, наверное, его убил, но меня скрутили и оттащили.
А вечером нам сказали, что Крис умер в больнице. Один.
Когда исчез Виктор, Крис был рядом со мной, и, может быть, на какое-то время, уберег меня этим от беды. Ненадолго. Когда умирал он, меня рядом не было. Никого не было. Мы живем в скотском мире.
В этот раз я не плакал, не рыдал, не выл и не ревел. Во мне вдруг возникло что-то… Какой-то холодный огонь загоревшийся от пустоты. Можно быть одиноким, можно осознавать свое одиночество, можно намеренно оставаться одиноким, можно оказаться на необитаемом острове, или в одиночной камере, как Эдмон Дантес… А можно ощутить себя в абсолютном вакууме, в космосе. Эдмон Дантес вынашивал свои план мести четырнадцать лет, кажется. Но на то она и одиночная камера. Я был пока на свободе. Но я не был зол в тот момент, не было ни ярости, ни желания отомстить. Было просто желание убить, разрушить все вокруг себя, взорвать ядерную бомбу, которая разнесет весь мир.
Читать дальше