Ли Льеж: Марионетки на ладони

Я извинялся, как только мог. Говорил, что если б знал заранее, то непременно объехал бы эту старушенцию. Я бы даже вообще не поехал. Никуда. Даже на старой модели. Но я ж не знал, это всё так быстро получилось! Ну что мне теперь, всю жизнь быть изгоем? А кому же наследовать империю?

Я думал, у отца близких родственников нет – ну, кроме меня. Оказалось, что у него имеется двоюродный брат. Некто Генри, Генри Морган. Седьмая вода на киселе, но всё-таки родня. Вот уж от кого я не ожидал никакой пакости – ну он же старый уже, ну, какой из него наследник! Но оказалось, что всё не так просто.

Этот Генри – он оказался хитрым мерзавцем. Втёрся отцу в доверие, сочувствовал ему, когда журналисты к нам в дверь стучались, помогал речи составлять для партнёров по бизнесу. Вроде как он, достойный отец, за своего непутёвого сына не отвечает (это за меня, то есть). Ну что поделаешь, если уродился такой непослушный ребёнок. Ненадёжный. Со склонностью к членовредительству. Вырос большой, а ума не набрал. Отцовское горе!

А потом отец мне дом подарил на день рожденья. Я обрадовался: думал, он меня простил. Это уже потом мне в голову пришло, что он пытается меня отослать подальше. Я не сразу додумался, что это ссылка такая для меня. Со всеми удобствами, но ссылка.

А затем такое завертелось, что не знаю, как и рассказать… Бред бредовый, вот что там было. Я тогда столько страху натерпелся, что случай со сбитой старушенцией показался мне так, разминочкой. Перед настоящими испытаниями.

Нет, я, конечно, уцелел. Даже больше: я тогда всех спас! Я герой как бы. Ну и что? Толку-то что? Все меня поблагодарили и разбежались. Я еле-еле добрался до дома. А там отец снова со своей песней: ах, мерзавец, да как ты сбежал, да что ты сделал с машиной, да где Бодлер…

А Бодлер меня убить хотел, между прочим! Только теперь пойди докажи это. Никто мне не поверил, никто. Отец сказал, что я совсем заврался. И запретил мне садиться за руль до конца своей жизни. Вот помру, сказал, тогда и рули, если будет чем. А пока даже не смей. Один позор от тебя, сказал.

И это было так обидно и несправедливо, что… что ничего. Ничего я не сделал. А что бы вы предприняли на моём месте? Не забывайте, что я хоть и Морган, но – Морган-младший. Самый младший. А для моего отца мнение дяди значит куда больше, чем моё.

Мне, между прочим, уже 18 лет недавно исполнилось. Да, был приём, фейерверк, но я сейчас не об этом. Осталось подождать три года, и я совершеннолетний. Это свобода. Осталось только дожить. Я решил, что буду вести себя тихо-тихо, идеально-идеально, не ссориться с дядей, не спорить с отцом, а только всем и каждому доказывать, какой я замечательный наследник.

Я стал красиво одеваться. К автомобилям и не подходил. Отец сказал, что сплавит меня в колледж, а я лишь промолчал с почтительной физиономией. Я просто из кожи вон лез, чтобы заслужить отцовское прощение. И заслужил бы непременно! Но дядя Генри, хитрый паук, спутал мне все карты.

В общем, однажды дядя Генри вызвал меня на разговор. Попросил прийти. Вежливо так, через прислугу. А я терпеть не мог с ним разговаривать, я хотел сказать, что занят, но потом передумал. Чёрт с ним, думаю, пусть прочитает свою мораль и успокоится. Чай, уши у меня от этого не отвалятся.

Дядя Генри теперь квартировал у нас на втором этаже. Вообще-то у него был свой дом на другом конце Злондона, но он как-то незаметно оттуда съехал и как-то тишком поселился у нас. Моя спальня была на третьем этаже, прямо под крышей, и это была одна-единственная комната, хоть и большая. А брат отца ухитрился оттяпать себе целое крыло. Он был неженат, так что я даже не представляю, что он делал один в своих многочисленных комнатах. Слонялся из конца в конец, что ли.

Короче говоря, дядя Генри передал мне записку с просьбой прийти, поэтому я расчесал волосы на прямой пробор, застегнул рубашку на все пуговицы и на всякий случай ещё помыл уши. Ушам-то ведь и предстоит страдать в ближайшие четверть часа, ха-ха.

Дядя Генри сидел в кресле у камина и пил виски. Я всё-таки не понимаю отца: меня он разорвать готов за одну ошибку молодости, а родному брату прощает всё, в том числе и пьянство посреди бела дня. Ну какой нормальный человек будет предаваться порокам сразу после ланча? А вот он, посмотрите на него.

Внешне дядя Генри был совсем не похож на отца. Отец низенький, плотный, с густыми каштановыми волосами. Его младший брат был высокий, худой, местами лысеющий и местами рыжий. Ещё он носил очки и всегда одевался как денди, хотя не имел титула и юность вообще провёл в Индии вместе с дикарями. Из Индии дядя привёз огромный слоновий бивень, шкуру тигра, якобы убитого им собственноручно, и сотни две других рассказов о героических подвигах и сражениях с туземцами. По-моему, сплошное враньё. Я один раз попытался намекнуть на это отцу, а он лишь сказал, что сию постыдную склонность дядя передал мне по наследству. То есть даже тут я оказался виноват!