Наталия Никульшина - Кали

Наверное, Ксюша не обрадовалась бы, если б узнала, что её возненавидела Слуга Смерти.

Я побрела по вечерней Москве. Лицо обдувает приятный летний ветерок, гуляют люди. Живые. Я забрела в парк и уселась на лавочку. Вот тебе и: в свободное от работы время делай, что хочешь. Вот только – что делать – то? Меня никто не видит, поговорить не с кем. Я даже персик съесть не могу, потому что вкуса всё равно не чувствую! Вот как так?! Вкуса не чувствую, а ревность меня прямо раздирает! Я бы эту… Ксюшу… отвела бы, куда надо!

– Таблеточка, – раздраженно пробормотала я.

– Для каждого – своя! – раздалось рядом.

Я с недоумением повернулась на голос:

– Что, простите?

Рядом со мной на лавочке устроился дедуля. Лысый, жутко худой, с тросточкой и в очках с толстенными стеклами. Живой, точно. Но смотрит прямо на меня и доброжелательно улыбается.

– Вы сказали «таблеточка». А я говорю: для каждого – своя, – всё так же улыбаясь, ответил он.

– Вы что, видите меня?! – изумилась я.

Странно, зова не было. Значит, этот дед точно не мой. Но ему точно недолго осталось, тут даже к бабке не ходи. Выглядит он так, будто уже лет десять назад скончался.

– Конечно, вижу, – пожал он костлявыми плечами. – Вы не могли бы мне помочь, милая барышня?

– Чем?! – честно говоря, я немного в шоке.

Он понимает, кто я?! Смотрит так, будто понимает. Впервые в жизни смертник так вежлив, да ещё помощи просит.

– Как бы сказать…, – замялся дедуля. – Пожалуйста, заберите мою Душу! – умоляюще проговорил он. Не найдя, что сказать, я просто пялилась на него, раскрыв от удивления рот. – Я вижу таких, как вы, уже давно. Знаете, я даже бывал в Очереди Решений, а потом и на Суде у самой Смерти! Но… имел неосторожность и глупость нагрубить этой даме. Она отправила меня обратно. Для всех это выглядело совсем обычно – у меня была кома и клиническая смерть. Я очень давно болен, уже устал, честно говоря, а Матушка—Смерть на меня, видать, в большой обиде, не хочет забирать, – рассказывал дед. – Вот я и подумал: не могли бы вы отвести мою грешную Душу к ней ещё разок? Я бы извинился, авось, старушка сжалится.

– Но вы живой, – пробормотала я. – А я могу отвести в Очередь только Душу, для этого человек должен умереть. И то, не любую Душу, а только ту, что меня позовёт.

– Вот я и зову вас, милая барышня! – радостно произнёс он.

На улице, кстати, было уже совсем темно, но люди, проходящие мимо лавочки, всё же замечали странного деда, говорящего с пустотой.

– Меня должна позвать ваша Душа, – пыталась объяснить я.

– Ладно, – он, вздохнув, откинулся на спинку лавочки, – подождём. Вы никуда не спешите?

Я пожала плечами:

– Да нет… Пока нет зова Души – никуда.

– Как здорово! – обрадовался дед, не обращая внимания на косые взгляды прохожих. – Тогда, возможно, мы могли бы поболтать? – предложил он. – Признаюсь, мне совсем не с кем…

– Э—э—э… ну ладно, – растерялась я, до сих пор пребывая в шоке. – О чём?

– У вас есть «таблеточка»? – полюбопытствовал он. – Вы как раз о ней думали, когда я подошёл.

Я сжала губы в тонкую линию.

– Есть, кажется.

– Но это не взаимно? – догадался дед.

Представив, что сейчас происходит в квартире хирурга, я совсем сникла. И как вот меня угораздило?!

– Он меня даже не видит, – тяжело вздохнула я.

– Печально, – посочувствовал дед.

– А у вас есть «таблеточка»?

Он невесело усмехнулся:

– Моя «таблеточка» много лет назад умчалась от меня, прихватив с собой детей. Нашла себе здорового и красивого.

– Мне жаль…

– Да бросьте! Столько лет прошло, я не печалюсь. Вы, барышня, не смотрите, что я так плохо выгляжу, мне только шестьдесят семь! Ещё найду свою девушку! – улыбнулся он.

– Конечно! – рассмеялась я. – Вы же в самом соку! – дед мне понравился, с чувством юмора у него всё отлично. – И давно вы помереть мечтаете, если не секрет?

– Давненько.

– А Смерти когда нагрубили?

– Ой, лет двадцать назад, теперь вот мучаюсь! У меня рак, в тридцать лет обнаружили. Долго в больницах лежал, несколько лет лечился, но всё без толку. А потом совсем плохо стало, тогда меня Смертушка и призвала, а я ей сдуру столько всего наговорил! Ну, она и обиделась, вернула меня назад, обещала, что буду всю жизнь мучиться, но проживу долго. Так вот и вышло. Доктора пожимают плечами, я, по их мнению, лет двадцать назад и должен был помереть. Болезнь не проходит, но и не добивает меня. Врачи этому удивляются, но не скажу же я, что на меня просто Смерть в обиде!