Макс Бодягин - Сонница. Том первый

День третий.

Четверг, 17-е мая

22:45

Бардин сидел на высоком табурете у барной стойки, рассматривая длинные ряды бутылок с сияющими боками, отражающими свет десятков крохотных бликов, с разноцветными этикетками, разной формы, цвета, размера. Словно парад нарядных фрейлин, вышедших показать свои платья королю на приёме в честь наступившего лета. Бардин с наслаждением тянул свой безалкогольный мохито, прислушиваясь к сладчайшему, тонкому позвякиванию льдинок, хорошо знакомому любому барному жителю. Этот зов ледяных сирен не спутать ни с чем, песня, зовущая синеющего одиссея в страну забвения, слишком сильно вгрызается в память, откуда её уже не вытеснить ничем другим, ни хрустальным смехом ребёнка, ни криком счастья, ни стоном женщины, обессилено падающей в объятья сна после изнуряющего танца страсти. Ох, не к добру эта песня проникает сегодня в твои уши, сказал Бардин самому себе. Но ты же воин, ты справишься, ты ведь как-то справлялся много лет, шепнул у него внутри какой-то другой, правильный Бардин. О, да.

Каждый день я сражаюсь со зверем внутри меня, много лет. Когда-то счёт трезвых дней шёл на часы, но я выстоял хотя бы в том, что не считаю каждую секунду, прожитую без алкоголя. Господи, но как же я хочу выпить. Порой просто невыносимо. Я хочу обжечь себя изнутри этой льдистой водочной струёй, ощутить холодный обжигающий комок, падающий как метеорит, раздвигающий стенки пищевода, как плотные слои атмосферы и входящий в неё в блеске молний и пламени. Я хочу водки, простой водки, обычной, чуть вязкой от мороза, заложить её сверху кусочком мясца, чтобы он потом плавился на этом ледяном водочном костре, постепенно тая и отдавая свой сок и свою ярость. Я хочу ледяного пива, хочу обмакнуть в него губу и почувствовать нежность пены, её прикосновение, нежнее которого нет на свете, никакие губы не поцелуют меня так. А потом я рвану большой, нет, просто огромный глоток, словно пловец, бросающийся в холодную осеннюю воду, я брошусь в это пиво, буду рвать его саженками, мой язык кролем поплывёт по горьковатым завораживающим волнам, обволакиваемый божественным солодом. И поставив кружку, с грохотом опустив её донцем на стойку, вытру губы ладонью, вдыхая хлебный пивной аромат, облокочусь на стойку спиной и посмотрю на бар так, как король оглядывает свои владения со скалы. Я хочу упасть в эту дикую яму, страшную, бесшабашную, бесстыдную яму, где нет ни меня, ни мира, есть только сумасшедший кураж и танец демонов, где шуты звякают своими ледяными колокольчиками, где царица водка уравнивает скоморохов и князей, доводя их до равного исступления в погоне за глупым, но таким близким счастьем. Огосподигосподигосподи, как же я хочу.

Бардин усилием воли разжал пальцы, сдавившие тонкий коктейльный стакан так, что он вот-вот угрожал треснуть, и попытался стряхнуть наваждение. Он прекрасно знал, что это чувство сейчас пройдёт, нужно лишь потерпеть час-полтора, нужно как-то перетоптаться, пережаться, передрожать этот момент, переломить его, оборотив в свою пользу, чтобы синие сполохи не заволокли рассудок яркими картинками. Я выстою, шепнул Бардин в стакан. Тёмный капюшон отчаяния накрыл его с головой, вся энергия тела стекла в ноги и ушла куда-то далеко под землю, далеко под тёмный нечистый паркет, устилавший этот несчастный кабак, где ему приходилось томиться, как Аладдину, прячущемуся в пещере с золотом, где его разрывает желание кричать от счастья во всё горло, но страх перед разбойников сдавливает гортань. Он поплюхал подтаивающими льдинками в стакане, вслушиваясь в их предательскую музыку. Дилинь, дилинь, прошептали льдинки. Бардин приложил стакан ко лбу, чтобы унять жар. Я слышу вас, льдинки. Я слышу вас. Огосподи, как же хорошо я слышу вашу песню, даже когда вы спите.

Тоже плохо переносите жару, вежливо поинтересовался немолодой бармен. Нет, всё нормально, дружелюбно ответил Бардин, просто в этом году как-то неожиданно навалилось лето, вроде еще вчера была весна, а сегодня – уже лето. Везет вам, ответил бармен, я вот родом с Карелии, так я жару просто не выношу. Хоть уезжай отсюда летом. Не понимаю, за что его все так любят, мухи, жара, потное всё, комары эти повсюду. И это местное солнце, оно какое-то слишком жёсткое. Налить вам чего покрепче, может быть? Нет, спасибо, я за рулём, ответил Бардин, снова безотчётно сжимая стакан. Как скажете, ответил бармен. Кстати, вы сегодня новости видели? Нет, ответил Бардин, напрягаясь как перед боем, а что там. Да вы что, всплеснул руками бармен, у нас же в этом году из-за аномальной температуры все птицы попадали. Ну не все, конечно, но очень много, мчс бьёт тревогу, природоохранная прокуратура завела дело.