Антон Пайкес - Дожди над рекой. В тумане / Кансер / Танцующие на крышах

Немного о ней: она была моей одногодкой, может, чуть младше. Любила поваляться в кровати. Жила особняком от всех. Практически не интересовалась кино и музыкой, зато любила читать. Больше ничего не знаю. Я боялся узнать больше просто потому, что это могло разрушить всё очарование наших отношений. Вдруг оказалось бы, что у нас нет общих тем для разговора? Но это – мы реальные. В тумане мы говорили взахлёб, не разбирая тем, словно ничего важнее этого в мире нет. Ничего не запоминая, не анализируя, не видя, мы говорили, и говорили, и говорили…

Последняя прогулка была торжественна, как благородная церемония под сводами дворца. Она даже переоделась к выходу, и загородом щеголяла в классных брючках и чёрной кофточке. Я тоже надел что-то поприличнее, конечно, из весьма ограниченного ассортимента моих дачных вещей. Чем ближе была долгожданная полночь, тем живее и веселее она была, а когда наступил час ночи, и вдали забелел ещё робкий, только просыпающийся туман, я чувствовал, что ближе этого человека у меня никого нет, и уже не будет.

Я совершенно не помню её лица. Это очень странно: казалось бы, за долгие годы я изучил его достаточно хорошо. А ещё я так и не понял, как к ней относился. В четырнадцать лет я уже вполне понимал, что такое притяжение между мужчиной и женщиной, и сексуальное влечение испытывал ко многим девушкам, наверное, у меня дневного было влечение и к ней.

Но с заходом солнца это вдруг стало настолько неважно, что я и думать об этом забыл. Тогда в тумане мне вообще казалось, что секса в мире не существует – я ведь, фактически, итак был в ней – в её сознании, мыслях и мечтах. Я бы, наверное, очень удивился, если бы она мне предложила с ней переспать. Между нами не было любви, не было влечения, не было ничего, просто там, в тумане, мы были одним существом.

Она уехала утром, и больше я её не видел.

В школе я не был хорошим учеником. Мне было глубоко наплевать на оценки. Даже не могу сказать, чем я тогда жил. Просто как-то существовал. Когда мне купили первый компьютер, я понял, что моя жизнь напоминает демо-версию какой-то программы. Используешь пару возможностей, а лезешь глубже – ну уж нет, сначала заплати за полную версию. Платить было нечем.

Я увлекался самыми разными вещами, находил себе хобби, секции, планировал жизнь, даже составлял расписание, но никогда ничего не доводил до конца. Мой энтузиазм иссякал, едва я приступал непосредственно к какому-то занятию. Со временем мне это надоело, и я просто перестал строить планы. Плыл по течению, и, как это обычно бывает, оказался в болоте, смрадном и мёртвом. Жизнь быстро теряла смысл. К старшим классам я совершенно не различал дни: они летели слишком быстро и ничем друг от друга не отличались. В институте дела шли не лучше. Но потом я познакомился с Леной, милой, но немного странной девушкой, снимающей квартиру неподалёку от моего скромного жилища. Когда мы перешли на ты, она мне сказала:

– Давай дружить. Только, чур, никакой любви.

И я согласился. Два раза в неделю, по определённым дням и в строго обозначенное время мы стали встречаться в кафе на углу, пить горячий шоколад и мечтать о всякой ерунде. Пару раз в месяц спали вместе в её полуторной кровати. Вот уж кто был для меня воплощением сексуальности, так это она: у неё была на удивление узкая талия, большая грудь, прекрасные каштановые волосы, норовящие влезть в рот в самый ответственный момент. Но и как собеседник Лена меня совершеннейшим образом устраивала. Мы могли часами развлекаться разговорами о всяких глупостях, я даже снова начинал строить какие-то планы, и, благодаря настойчивости моей подруги, один из них всё-таки был воплощён в жизнь – я пошёл на курсы английского, что хотел сделать уже многие годы. Лена тоже рассказывала много, мечтала с удовольствием, говоря о своей будущей семье, о том, что у неё будет два ребёнка, большая квартира и что-то там ещё – не помню. При этом она никогда ничего не загадывала, и мечтала лишь потому, что человеку это свойственно.

Моя обычная неделя теперь выглядела так: пять дней я работал – сидел в офисе и отвечал за бухгалтерские документы. К огромному своему стыду, от нечего делать даже стал собирать пасьянсы – чтобы не рехнуться. По вторникам и пятницам мы встречались с Леной в кафе, в пятницу засиживались допоздна, из-за чего ей приходилось вызывать своего жениха. Он встречал её возле другого кафе за два квартала отсюда. Там она «ужинала с подругой», которой никогда не существовало. Однажды, повалив меня на свою вечно криво заправленную кровать, Лена игриво спросила, не ревную ли я её, но я лишь отрицательно покачал головой. Больше мы эту тему не поднимали.