Дарьяна Садчикова - Туманности подсознания. Рассказы

– Добрый день, Степан Геннадьевич, – в голос крикнули бабульки с натянутой, фальшивой улыбкой, которая тут же исчезла, когда Кабанов промычал в ответ.

– Вечно этот алкаш не в настроении! – забубнила беззубая.

Она думала, что сказала это тихо, но Кабанов услышал и окинул её презрительным взглядом.

«Ещё эта старуха лезет! И так настроение ужасное! – подумал мужчина, – Могу вообще ничего не чинить. Пусть не ноет, когда застрянет и задохнется в этом лифте! Вот и сказочке конец!».

Степан ненавидел ворчливых старух ровно так же, как и детей с подростками. Несмотря на свои мысли, он зашёл в подъезд, чтобы разобраться с этим проклятым лифтом. Кабанов осмотрит его и доложит начальству. А они уже там разберутся: менять лифт или не менять. Может, подкрутят пару болтов – и дело с концом!

Степан Геннадьевич прошёл в удивительно чистый подъезд со свежевыкрашенными стенами, которых ещё не касался маркер в руке подрастающего уличного художника, то есть вандала. Называйте, как хотите! Степан всё равно не любил это «подрастающее поколение», будь они хоть кем. Неизвестно, откуда возникла такая ненависть. Что-то из детства? Все же проблемы родом из детства, верно?

Кабанов нажал на кнопку вызова, и скрипучие двери лифта сразу же открылись. Внутри было душно, стоял спёртый запах. Трупом не пахло. Хотя, тело-то пролежало совсем немного. Степан представил, как вот так вот нажимает на кнопку, чтобы вызвать лифт. Двери открылись. Мужчина готов был шагнуть, но в лифте лежал человек, с открытыми нараспашку глазами и ртом, с высунутым языком.

Бр-р-р! Жуть!

Кабанов зашёл в лифт и нажал на кнопку девятого этажа, чтобы, так сказать, лично протестировать машину. Лифт медленно закрыл свои двери и, так же медленно, тронулся с места, переодически раздражающе поскрипывая. Вот он поднялся на второй этаж, третий, четвертый. Лифт тряхнуло, и он встал, едва не доехав до пятого этажа.

– Ну, вот и приехали! – безэмоционально объявил Степан Геннадьевич и ткнул толстым пальцем на кнопку, на которой, когда-то, красовался колокольчик.

Тишина. Он ткнул ещё раз. Итог очевиден.

– Су-у-упер… – разочарованно выдохнул мужчина.

Он поставил свой новый красный ящик и достал оттуда лом. Кабанов попытался вручную поддеть двери, но они не поддавались. Словно, что-то мешало. «Эх! Сейчас бы Семёна Максимыча сюда! Он бы быстро разобрался!» – вспоминал мужчина о своём друге. Но никакого Семёна Максимыча не было. Был только он и застрявший лифт.

Степан нагнулся, чтобы убрать лом и взять что-то помощнее. Двери щёлкнули и открылись. Сами по себе. Кабанов был прав: лифт встал между этажами. Он оценил взглядом расщелину и понял, что протиснуться, хоть и с его не самой стройной фигурой, можно. Мужчину смутило только одно: там, наверху, на пятом этаже, было подозрительно темно, и только крошечные лучи холодного света падали на бетонный пол. Это странно, ведь Степан Геннадьевич точно помнил, что свет был. Тёплый и надоедливый, колющий глаза, но был. Кабанов решил, что просто лампа перегорела. Но эти лучи… Лучики… Откуда они?

«Степан! Хватит забивать голову всяким ненужным! Тебе сейчас самое главное выбраться отсюда и позвонить начальству. Хватит воображать!» – подбодрил он сам себя и зацепился руками за выступ. Мужчина, рывком, выскользнул из застрявшего лифта. Он встал, отряхнулся и замер.

Было почти темно, только маленькие белые кружочки света блестели на бетонном полу, но это не помешало Степану разглядеть обстановку пятого – как он думал – этажа. Пол был, словно, в каком-то мусоре, пыли, что странно, ведь подъезд был наичистейшим. Стены были усыпаны тёмным, размазанными пятнами. Кабанов не мог разглядеть их цвет, или просто не хотел. Ведь если бы он разглядел… Если бы он разглядел…

Этаж был не в самом лучшем состоянии. Степан Геннадьевич предположил, что грязь на полу – это осыпавшаяся краска с трухлявых стен. С потолка что-то капало. Не вода. Что-то густое и вязкое. Это «что-то» противно шлёпалось на пол.

Глаза немного привыкли к темноте, и Кабанов увидел на стене цифры два и три. Два и три, вместо пяти, которая, по идее, должна там красоваться.

– Двадцать третий этаж? Что за чертовщина?!

Мужчина не смог двинуться с места и так и стоял – на пол шага от лифта. Что-то мешало ему сдвинуться. Страх бурлил внутри, но Кабанов не знал, чего он боится. Внутри себя Степан осознавал, что это не второй подъезд, и, даже, не девятнадцатый дом, но он не хотел этого принимать, потому что ему было страшно.