Катерина Риш - Королева мертвых

– Ученики алхимика, – объяснил усатый коротышка. – Пришли за новыми жертвами.

– А потом? После всего люди возвращаются?

– Их возвращают, – мрачно ответил Привратник позади. – Если повезет, то ты очухаешься в клетке уже после того, как из тебя выцедят кровь.

– Всю кровь? – уточнил Парук.

– Ага, ты будешь висеть на крюке у них в шатре, а они будут дырявить тебе пятки, и с тебя будет капать, как с сосульки по весне. Нежити не важно, помрешь ты прямо там или в клетке после.

– Сколько их в шатре во время этого?

Коротыш присвистнул.

– Молодой и горячий, – сказал он. – Значит, проживешь недолго.

Привратник кивнул, соглашаясь:

– Ага, глупая идейка.

– Ну и сидите здесь! – огрызнулся Парук. – А я не останусь! Эй! ЭЙ! – закричал он, привлекая внимание учеников алхимика.

Мальчики обернули к нему свои ничего не выражающие застывшие лица, обтянутые сухой желтой кожей. Один махнул рукой, два других направились к ним от других клеток.

– Вот гаденыш, – прошипел Привратник.

Люди стали кричать громче, а Привратник, грубо работая локтями, стал пробиваться сквозь толпу к задней стенке клетки. Отстаивать свое место у входа он уже не собирался.

Факелы не приблизились к клетке. Они оставались под навесом, натянутым на четырех вкопанных в землю палках. Оттуда донесся первый душераздирающий крик. Зрение Парука не позволяло разглядеть четких деталей.

Нежить уже орудовала ключом в замке.

Темная застывшая гора ожила и двинулась, громыхая цепями, к ним. Парук услышал шумное хриплое дыхание, а потом тьма расступилась, и Шовчик предстал перед ним во всей своей «красе».

Мокрая рубаха не спасла от миазмов, которые источал Шовчик. Впервые Парук подумал, что, возможно, это была не такая уж хорошая идея, тошнота могла сильно помешать ему. Но деваться было уже некуда.

Ученики распахнули дверцу клетки. Они не опасались побегов. Люди вжались в противоположные стенки. Но чья-то рука толкнула Парука в спину и он полетел вперед, на порог.

Тогда же Шовчик протянул к нему свою синюшную трехпалую лапу, грубо сшитую воедино черными швами. Два пальца обхватили Парука и подняли в воздух. Ладонь была склизкой и холодной, некоторые швы расходились, сквозь них проглядывало темное мясо.

Парук увидел перекошенное лицо без носа, только с дырками, как у змеи, и с одним глазом на голове, формой напоминавшей стухшее яйцо. Воняло от него так же. Под глазом зияла рана, и Парук не сразу понял, что это рот монстра. Зубов не было. В плечи и руки были впаяна шипованная броня, по которой сейчас барабанили капли дождя.

Шовчик нагнулся во второй раз. Снизу послышался истошный крик, но сверху, где болтался в первой руке Шовчика Парук, он казался писком. Рядом с ним поравнялась еще одна жертва. Из бледного кулака торчала темная голова с рыжими усами и материлась.

Парук задыхался из-за нехватки воздуха. Ему казалось, он потеряет сознание прямо сейчас, не дожидаясь того, когда нежить пустит ему кровь.

С двумя руками Шовчика поравнялась третья, а следом и четвертая рука. И только тогда он двинулся, шлепая по грязи, в сторону палатки с факелами. Внизу заскрипели несмазанные петли, и это было последнее, что услышал Парук.

Зловонная тьма поглотила его.

* * *

Острая боль прошила его насквозь, словно кто-то развел костер прямо под его пятками и медленно их поджаривал.

Он закричал во всю мощь своих легких, но получился лишь невразумительный сдавленный хрип.

Голова кружилась, никакой опоры под ногами не было. Лучше бы у него и ног не было, мелькнула мысль. Он дергался, извивался, стараясь затушить охватившее его нижние конечности пламя, скинуть вещи, которые могли гореть. Но слышал только скрип ржавого металла, а боль не уходила.

Пока кто-то не произнес рядом с ним:

– Что с ним?

Если бы смерть могла разговаривать, у нее был бы именно такой голос.

Парук разлепил глаза, из-за яркого изумрудного сияния, затопившего всё кругом, глаза слезились, но Парук усилием воли все же держал их открытыми, жадно всматриваясь в ту, что стояла неподалеку и как бы снизу от него.

Высокая, неподвижная фигура в плаще, цвета пожухлых фиалковых лепестков. Лицо скрыто широким капюшоном, из-под которого струятся длинные белые локоны, даже белее самого чистого лунного света.

– Предсмертные судороги, – поспешно ответил другой голос, прозвучавший как скрип несмазанной калитки.

– Предсмертные? – ее голосом можно было резать камни.