Светлана Сервилина - Через белый коридор

– Не нравится, но ты должна меня держать в курсе своих дел! – тоном, не терпящим возражений, воскликнула та, неуклюже изображая обиду.

– Никому и ничего я не должна, – тихо буркнула Саша, направляясь к своему дивану.

Несмотря на преклонный возраст, слух у старухи был отменный.

– Ах, вот как ты заговорила! Самостоятельной стала! А я-то думала, что мы с тобой, как родственницы! Неблагодарный ты человек, Александра! Живешь у меня уже почти пять лет, а никакого уважения!

– Дарья Семеновна, – девушка остановилась на полпути и с упреком посмотрела на ворчливую бабку, – я могу снять комнату в другом месте и освободить вас от моего присутствия.

Сашке на секунду стало страшно: а если старуха согласится, куда ей сейчас идти? Но пенсионерка только покачала головой.

– Действительно, неблагодарная, – она достала из кармана носовой платок и смачно высморкалась, – никому я не нужна, даже тебе!

– Простите, – девушка вздохнула и приготовилась выслушать длинный монолог бывшей учительницы, но та только махнула рукой и пошла на кухню. Через пару минут Саша услышала, как та гремит кастрюлями:

– Иди ужинать, архивариус!

С первых дней работы Сашка с невероятным упорством стала постигать азы новой профессии. Летом, по своей давней традиции, Дарья Семеновна часто ездила на дачу к давним знакомым, и квартиросъемщица облегченно вздохнула: никто не будет докучать её своими монологами и утомительными лекциями. Успешно сдав сессию, Александра стала работать в архиве полный день. Она уже спокойно могла заменить любого сотрудника в своем небольшом коллективе на время отпуска. Обладая хорошей памятью, она с легкостью находила нужные документы, выдавала справки, параллельно выполняя обязанности несуществующего курьера. Ей нравилось систематизировать разрозненные пожелтевшие листы, хранившие прикосновения рук людей совсем другой эпохи.

Осень наступила неожиданно. В сентябре начались дожди, а вместе с ними у хозяйки обострился хронический ревматизм. Ночью она стонала, часто включала свет и натирала колени и локти специфически пахнущей мазью. Из-за этого Саша не высыпалась, на лекциях в институте сидела, как вареная курица, а потом обреченно плелась под зонтиком в архив. Однажды в один из дождливых вечеров она спросила у Лидии Федоровны:

– Можно я останусь здесь переночевать? Мне завтра в институт не надо…

– Не боишься? – участливо проговорила она.

– А что бояться? – недоуменно пожала плечами девушка. – Крысы только в подвале, а я туда не пойду.

Лидия Федоровна обняла свою помощницу за плечи.

– Говорят, здесь приведения живут, – прошептала она.

– И вы верите в такую чушь? – улыбнулась Сашка.

– Ну, не знаю, – женщина стала надевать плащ, – если не страшно, ночуй. Возьми мой плед, ночью холодно.

Когда все покинули архив, Александра осталась одна, и впервые за несколько лет почувствовала себя хозяйкой. Она позвонила Дарье Семёновне и сообщила, что ночует у подруги.

– Что это за новости – болтаться по чужим людям? – прозвучал в ответ возмущенный голос.

– На улице дождь, – начала по привычке оправдываться Сашка, но потом коротко добавила, – спокойной ночи! – и положила трубку.

Она оборудовала себе спальное место на старом диване, сделала скромный ужин и уселась у окна. Медленно кусая бутерброд с колбасой, она смотрела на капельки воды, спускающиеся ручейками по стеклу. Спать совсем не хотелось. Она прошлась между стеллажами, наслаждаясь одиночеством и свободой. Ближе к полуночи укрывшись шерстяным пледом своей наставницы, Сашка легла и задремала. Ей опять снился родной дом, двор с цветущими кустами и деревьями, беседка, увитая виноградом. И чьи-то незнакомые голоса. Они становились все громче и громче. Девушка вздрогнула и, проснувшись, открыла глаза. Странные звуки были не из сна.

– Tut weh… Mutti… ich sterbe… Verdammt…

Слова звучали, как будто из пустого колодца, а потом эхом повторились несколько раз. Мгновенно в Сашкиной голове пронесся перевод с немецкого:

– Мне больно… Мама… Я умираю… Проклятие…

Она подскочила и, усевшись на диване, с испугом стала всматриваться в темноту. Ей показалось, будто что-то белое мелькнуло между стеллажей.

«Здесь приведения живут», – вдруг вспомнились ей слова Лидии Федоровны.

Она не знала ни одну молитву, поэтому, перекрестившись, прошептала:

– Господи, спаси и сохрани!

Между тем чьи-то босые ноги монотонно шлепали по деревянному полу. Этот глухой звук угрожающе приближался к её дивану. Натянув до подбородка старый плед, Александра смотрела перед собой, боясь шелохнуться.