Лючия Стоните - Новые сказки

Бабка только с трудом оттащила парнишку.
Дед охрип, объясняя, срываясь на окрик.
Спать легли, утомившись с волнения слишком.
Внук же с лунного круга глазенок не сводит.

Так не спал постреленок и спать не давал.
Все просил по утру за грибами пойти.
Дед ему, отмахнувшись, про лес обещал.
Только утром внучка не случилось найти.

Бабка с дедкой искали в деревне повсюду.
Всех детей попросили мальчонка позвать.
Да не вышло увидеть любимое чудо.
И решили родные в лесу поискать.

Братья деда, племянники в лес поспешили.
До заката вернуть обещались мальца.
А ведунья то бабке: «Народ не смешили б!»
Только крикнула это и прочь от крыльца.

Солнце в лес утонуть неспеша собиралось.
К дому бабки родные пришли рассказать,
Как искали везде и кричали, старались,
Но никак не смогли пострельца отыскать.

Бабка в слезы. Ревет, успевай вытираться.
Дед сказал, что соседи придут ко двору.
Мол, с собаками завтрашним днем обыскаться
Все решили. И пустятся вслед поутру.

А на утро собак по селу насбирали.
И одежку внучка принесли на понюх.
Резво в лес, разделившись по три, поспешали.
Только в зорьку успел раскричаться петух.

Что ж леса до болот исходили изрядно.
Но дитяти нигде и следа не видать.
Хоть толпою иди, обыщись поотрядно, —
Ясно стало – мальца не судьба повстречать.

Дед да бабка от горя рыдали, закрывшись.
Даже ставни окон не хотели открыть.
И во сне, в полудреме недолгой забывшись,
Все искали внучка и просили простить.

Ночь рыдали и день, и, неделю промаясь,
Все ж решили в церквушке кровинку отпеть.
И пошли, попросили дьячка то, покаясь.
Дьяк замолвил словечко, да начал хрипеть.

Он с испугу за горло схватился и драпать.
Шагом быстрым пошел поскорей из дверей.
Воск свечей не успел на обувку накапать,
Как умчался дьячок от несчастных людей.

На обратной дороге ведунья встречалась.
Вновь блеснула на них синевою очей.
Снова вслед нехорошим смешком засмеялась.
И сказала: «Живите, но бойтесь ночей!»

После случая с дьяком, сбежавши охрипшим,
Все соседи сторонкой избу обходили.
Часто деда встречали с главою поникшей.
Бабка с мужем по лесу нередко бродили.

В ночь однажды луны полновесно налитой.
Все село услыхало протяжнейший вой.
Плакал будто волчище порядком побитый.
А ему подпевал недоросток другой.

Так столетье назад повелось по округе,
Как луна обретает полночную силу,
Вой двойной, убиваются будто о друге,
Слышен всем. И рисуется образ могилы.

Свыклись здесь с неизведанным дивом лесным.
Знают все без премудрости правила жизни:
За порог не ходи с приближеньем ночным.
И тогда поживешь на просторах отчизны.

Я не больно то верю в легенды дедов.
Ну, рассказ… Предовольно однако занятный.
Только здесь ни за что не пойду за порог
Я один в догорающий час предзакатный…

В моем краю преданье бродит.
От местных старцев то исходит,
Что жил в предгорьях здесь охотник.
Отцом его Кузьма был плотник.
А сына странно Велгой звали.
И мал он был, когда порвали
Волков голодных, лютых зубы
отца и мать. И стало худо.
Со старым дедом трудно жили.
Подчас коренья лишь варили.
Давали люди им пшеницу.
Но в доме бедном ей храниться
С трудом случалось и неделю.
Была еда, да мигом съели.
Но Велга рос совсем неслабым.
Годок-другой, и стал он ладным.
Охоте дедом был обучен.
И редко день его был скучен.
Теперь леса их впрок кормили.
И люди деньги им платили
За мясо зайца и оленя.
И Велге вслед неслись хваленья.
И девы все в селе робели,
Когда в глаза его глядели, —
Таким красивым Велга стался.
И слабый пол на милость сдался
Его глазам синее сини.
Но в них застыл морозный иней.
Как-будто дев красы не видел.
И скольких молча так обидел.
В ответ на слово, лишь нахмурясь,
В леса спешил, слегка сутулясь.
Никто не видел дев хулящим,
Но стали звать его пропащим.
В лета вошел. Пора жениться.
Пора с женой, детьми возиться.
А он все ходит в лес спокойно.
Лишь там ему совсем привольно.
Вернулся как-то, – крик соседа:
«Скорей иди! Не стало деда…»
И будто свет померк для внука.
«И как мне жить? Какая мука!
Душа родная рядом пела.
И мной жила, со мной летела.
Теперь один совсем остался.»
И ум его во сне метался.
Соседи ладный гроб купили.
Ведь деда там в селе любили.
В церквушке всем селом отпели.
И на погост свезли под ели.
Обряд поминный так свершили
Как нужно. Чинно ели, пили.
Прощаясь с Велгой так сказали:
«Держись! И сильным будь в печали.
Тебе любая дверь открыта.
Судьба твоя и с нашей слита.»