Анатолий Пеннер - За гранью земной жизни – второй шанс

– Какое переселение душ? Если и вы, и Бог настоящие, то ни о каком переселении и речи быть не может.

– Ну не скажи! Я, конечно, не Бог, но тоже кое-что умею. Но сперва мне надо твоё досье просмотреть. Может, с тобой и возиться не стоит, и зря я тебе помогал.

– В чём же это вы мне помогли? – удивляется Иваныч.

– А как же! Я к тебе сразу своих молодцев отправил. Ну чтоб они там табуретку с балкона занесли, так сказать в зону твоей видимости. Верёвку рядом с тобой обронили, да и крюк приладили на видном месте.

– Так вот откуда этот чёртов крюк взялся! – изумлённо восклицает Иваныч. – Мне он всё время покою не давал, не вворачивал я его туда. Ну ладно табуретка, её я, конечно, мог занести и забыть. Верёвку тоже, хотя на кой дьявол мне в доме верёвка. Но крюк, это уже слишком.

– Воспользовался же, никуда не делся.

– Но это же значит, что я не сам! – радостно заявляет Иваныч. – Если вы мне помогли, значит, я не самоубийца. Я жертва.

– Во даёт, жертва! – забавляется Мефистофель. – Сразу видно подлую человеческую душонку. Я тебе что, верёвку на шею надевал или с табуретки спихивал? Я тебе помогал, совращал, так сказать, а это моя работа. Я же дьявол, профессия у меня такая. Ну а вот ты, милок, должен был стойкость проявить. Так что ты – самоубийца стопроцентный. Да к тому же ещё и слабак безмозглый, ну и ещё импотент, конечно.

– Но если я это и сделал, так на то была, так сказать, Божья воля. Ведь всем на свете руководит Бог. Развели здесь шарашкину контору. Один рулит, а другой ему палки в колёса суёт.

– Ну ты совсем озверел! – злобно рычит Мефистофель.

В это время через селектор вмешивается Жанна.

– Мефистофель Иванович, завхоз одежду для грешника принёс.

– Пусть заходит, – слегка поостыв, отвечает Мефистофель.

Входит завхоз Фомич:

– Я тут повязку набедренную принёс.

– Подожди с этим, – прерывает его Мефистофель, – у нас здесь покойничек распоясался. У тебя как, мобильный котёл на ходу?

– Котёл уже второй месяц сломан, – робко сообщает Фомич, – нигде к нему деталей не найдём.

– Значит, плохо ищете.

– Так их же уже давно с производства сняли, где ж на них что найдёшь! Зато сковородочка в полной исправности, подойдёт?

– А почему и нет, – ухмыляется Мефистофель. – Надо этого грешника немного поджарить, а то он никак не врубится, куда он попал. Так сказать, ввести в курс дела.

– Сделаем, Мефистофель Иванович, – радостно откликается Фомич, – поджарим по всем правилам, с укропчиком, с лучком. И чтоб корочка на нём коричневая – это уж обязательно.

– Ну лук и укропчик – это уже перебор, а корочка – это не плохо. Главное, помедленнее, чтобы он понял наконец-то, где он находится.

– Ну напугали, – ухмыляется Иваныч. – Как же вы меня жарить собрались, если я покойник и ничего не чувствую?

– Нет, я уже не могу, – хмурится Мефистофель. – Фомич, объясни ты этому придурку, как это делается.

– Без проблем, Мефистофель Иванович, – добродушно соглашается Фомич. – Это ты, мил человек, на Земле ничего не чувствуешь, там ты приведение. Тебя никто не видит и не слышит. Любое живое существо пройдёт сквозь тебя и ничего не почувствует. И ты ничего не почувствуешь. А у нас здесь другое дело. Конечно, чувствительность у тебя здесь не такая, как у живого человека, не на все сто процентов. Но процентов на десять, это уж точно. Да нам сто и ни к чему. Прикинь, если б тебя при полной чувствительности в котёл с кипятком закинули. Болевой шок, обморок, и всё прочее. Пришлось бы тебя холодной водой обливать, нашатырь нюхать давать. Видишь, возни сколько, да и лишние расходы. А при десяти процентах никаких обмороков, зато визжать будешь, как свинья, которую режут. Красота и порядок.

– Ну это всё слова, – презрительно замечает Иваныч.

– Ну как знаешь, я вообще-то добрый, – благодушно роняет Фомич. Берёт ломик и изо всей силы бьёт им Иваныча между глаз. Тот падает и воет, схватившись за голову.

– Наглядное пособие, всегда его при себе имею, – поясняет Фомич, любовно поглаживая свой инструмент. – Очень даже вразумляющая вещь, не зря её, как и меня, народ фомкой зовёт.

– Да ты что, ты же мне череп проломил! – вскакивает Иваныч, ощупывая голову.

– Не, при ста процентах бы точно проломил, а так даже шишки не будет. Мефистофель Иванович, может ещё раз приложиться, клиент-то, видно, твердолобый попался.

– Нет, нет, не надо, я всё понял.

– И что же ты понял? – ехидно спрашивает Фомич

– Я понял, где я и что вы не шутите.