Анастасия Борисова - Потенциальные монстры

Целыми днями, пока я была в школе, он, наверное, носился по лужайке, пугал уток или гонялся за своим хвостом. В общем, занимался всем тем, чем положено заниматься приличной домашней собаке. Отца он побаивался и не заглядывал к нему в гараж. Он ждал моего возвращения, сидя у калитки, со всей преданностью, на которую только способна собака.

В тот день, когда я отправилась на скамью у озера придумывать грустную историю, Спуки, свернувшись клубочком, дремал у моих ног. Я взглянула на него, и всё встало на свои места. Я вдруг захотела, чтобы Спуки умер. Не потому, что действительно желала ему смерти, а потому, что меня мучало любопытство: буду ли я грустить, если Спуки умрёт? Картинки выстроились в ряд, образовав настоящий видео фильм. Лес и озеро исчезли, на их месте появилась дорога, проезжая часть сразу за калиткой. Солнечный день. Калитка открыта. Спуки, возбуждённый и игривый, мчится на волю, ничего не замечая вокруг. Всё происходит слишком быстро. Визг тормозов, резкий прощальный вопль перепуганного пса, и тишина.

Снова лес, снова озеро, стемнело уже прилично. Грусть из нереальной реальности, в которой я только что побывала, смеялась и махала мне рукой: приятно познакомиться, Джемма! И до новых встреч! Спуки зашевелился под ногами. Я спрыгнула со скамьи, ударившись коленями о бугристую землю, и крепко обняла его. Он принялся радостно облизывать моё лицо, и часть страха испарилась. Только часть.

После ужина я поднялась в свою комнату, села за стол, открыла блокнот и начала придумывать, как и посоветовал отец:

«Когда Спуки, моего пса, сбила машина, я не спала целых двенадцать ночей. Спуки охранял меня от злых призраков, живущих в шкафу, а после его смерти я знала, что они попытаются на меня напасать. Поэтому я не спала.

Я любила Спуки. Он был хорошим псом. Когда он умер, я долго грустила. Это самое грустное событие в моей жизни».

И хотя вся история со Спуки была лишь выдумкой, во мне поселилось глубокое сильное чувство. В своём сочинении я написала, что это грусть. Но это была не грусть, а что-то более тяжёлое. Оно давило на грудь. Я не знала, как оно называется, поэтому решила оставить так. Пусть будет грусть, хоть это и не грусть – думала я. А что же?

Через пару месяцев ответ пришёл сам собой.

Школьный автобус, как обычно, высадил меня почти у самой калитки нашего дома, где я и увидела отца. Он встречал меня со школы вместо того, чтобы сидеть в гараже, и это было удивительно. Я подошла к нему, и он неуклюже положил мне на голову свою огромную, пропахшую бензином, руку:

– Эма-Джемма, твой пёс умер.

Отец не знал, что такое смягчать удар.

– Спуки сбила машина, здесь перед домом. Наверное, я забыл захлопнуть калитку.

Его смерть явно пришлась отцу не по душе. Он даже не возвращался в свой гараж до самого вечера. Мы недолго посидели на крыльце, глядя на озеро. Я тихо дышала, а отец ритмично хрустел пальцами. Потом у меня забурчал живот, и, словно очнувшись ото сна, отец прокашлялся, грубо сплюнул и встал со ступенек:

– Пойдём-ка тебя покормим, Эма-Джемма. А потом похороним Спуки на заднем дворе, что скажешь?

Поесть и закопать в землю мёртвую собаку – так просто отец расписал наш план на день. Однако, я не стала возражать. То чувство, которое я назвала грустью, разгорелось с новой силой.

Как и в своём сочинении, я не спала ровно двенадцать ночей.

Пайпер

2

Пайпер впервые увидела его вживую спустя месяц, как поселилась в Хаймсвилле. Он зашёл в «Кафе у Майка» на обед, и ей сразу показалось, что они встречались раньше. Его вызвалась обслуживать другая официантка, Клара. Она заметно смутилась, и её щёки налились лёгким румянцем.

– Чёрт, – выругалась, повернувшись к входу спиной и поспешно приглаживая растрепанные волосы, – мистер-завтрак припозднился.

– Если хочешь, я им займусь, -

– Не нужно, – Клара расправила плечи, выпятив грудь – у меня на голове совсем кошмар? Только честно. По шкале от одного до десяти.

– Нормально, – ответила Пайпер.

Клара зажмурилась и резко выдохнула, будто собиралась прыгнуть в ледяную прорубь. А затем облизала губы и отправилась работать, виляя широкими бёдрами.

Пайпер снова посмотрела на только что вошедшего мужчину – мистер-завтрак. Он заулыбался, как только к нему подошла Клара. Из-за шума на кухне не было слышно, о чём они там болтали, но явно о чём-то приятном. Его улыбка становилась всё шире, взгляд скользил по телу Клары, совершенно ненавязчиво, но при этом уверенно. Он точно знал, куда и как смотреть. Пайпер наблюдала подобные сцены едва ли ни в каждом кафе, где ей приходилось работать. Иногда даже становилась их участницей, однако, дальше улыбки дело не заходило. Она бы и на ту не расщедрилась, будь её воля, но все начальники требовали чёртову улыбку куда настойчивее, нежели аттестат об образовании или резюме.