Валерий Вайнин - Никаких вам золушек

– Эй! – обратился к ней Василий. – Ты опять тут как тут!

Волчица повернула к нему морду.

– Ну как, помогло твоё искусство, фехтовальщик?

Царевич помолчал и спросил:

– Кто это был, чёрт побери?

Волчица также помедлила с ответом.

– Откуда, чёрт побери, я знаю? Я тебе не справочное бюро.

– Врёшь, – сказал царевич, – всё ты знаешь, рыжая.

– Я знаю одно: мы сразимся – и я тебя убью!

– А я знаю другое, – возразил Василий. – Если я кому-то могу доверять в этой жизни, так это тебе.

Волчица явно пришла в смятение.

– Ты, Вася, это… говори да не заговаривайся! Я просто случайно тут… Короче, привет китайскому императору! – И она сиганула в темноту.

Царевич улыбнулся.

– Эй, рыжая! – позвал он. – Вернись на минутку!

Волчица высунула морду из кустов орешника.

– Чего тебе?

Василий развернул копчёный бараний бок и бросил ей.

– Поробуй. Это вкусно.

Волчица понюхала, облизнулась и уточнила:

– Это, что ли, всё мне?

– Ага, специально захватил.

– Как это, специально? А если б ты меня не встретил?

Василий пожал плечами.

– Если бы да кабы. Ты, конечно, гуляешь, где хочешь… но всё время где-то поблизости.

Волчица аж подскочила.

– Слушай, болтун! Знаешь, где я таких видала?! – Схватив бараний бок в зубы, она умчалась во тьму.

Костёр догорал. Царевич прилёг, завернувшись в плащ и положив под голову седло.

– Приятного аппетита, рыжая, – пробормотал он, засыпая.

Ночь прошла спокойно, и рассвет был теплым и безоблачным. Василий пробудился, умылся росой и, оседлав коня, продолжил путь. Ехал он не так чтоб долго, но и короткой дорога его не была. День сменялся ночью, а после ночи вновь наступал день. В пути обошлось без приключений. Разве что шляпу ветром унесло. Волчица на глаза не показывалась: характер, видать, выдерживала.

Она явилась на последнем ночлеге, за полторы версты до границы с Китаем. В пламени костра шерсть волчицы отливала медью, а жёлтые глаза сверкали решимостью. В зубах она держала мелкое лесное яблоко.

Василий-царевич полулежал на расстеленном плаще.

– Привет, рыжая! – улыбнулся он. – Какие новости?

Волчица положила перед ним яблоко.

– Съешь, – буркнула она. – Сорт называется «китайка».

Царевич повертел яблоко пальцами.

– Спасибо, что-то нет аппетита.

Усевшись на задние лапы, волчица принялась его уговаривать, как доктор больного:

– Послушай, ты ведь в Китай собираешься, так?

– И что с того?

– А на каком языке ты собираешься разговаривать с китайцами и с самим императором?

– На языке мимики и жестов. Или толмача найму.

– Но зачем толмач, если можно просто съесть это яблоко?

Брови царевича приподнялись.

– Ты хочешь сказать, что я смогу понимать…

– Не только понимать, но и говорить.

– Понимать и говорить по-китайски?

Уши волчицы торжествующе шевельнулись.

– Не только по-китайски. Вообще на любом языке.

Василий недоверчиво понюхал яблоко.

– Съев эту кислятину? – уточнил он.

– Именно, – кивнула волчица.

Царевич поднёс яблоко ко рту.

– Что ж… послушаю тебя, Ева.

Волчица вдруг ощерилась.

– Не смей называть меня Евой!

– Тут ничего обидного, – поспешил заверить Василий. – Прародительница Ева с помощью яблока устроила нам весёленькую жизнь. Вот я и подумал, что…

– Я знаю эту историю! – сердито перебила волчица. – Ешь «китайку» и не смей назывыать меня Евой!

Царевич вздохнул.

– Склочное ты животное. – Надкусив яблоко, он скривился. – Ну и гадость! Ладно, только из уважения к тебе. – Он лихо сжевал «китайку» и выплюнул косточки.

– Так-то лучше, – довольно проговорила волчица.

Василий замер, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Теперь я могу трепаться на любом языке?

– В Китае убедишься. – Волчица пошла восвояси.

Царевич ее окликнул.

– Ева, постой!

– Опять! – в гневе обернулась волчица.

– Почему бы тебе не отправиться со мной? – предложил Василий. – Всё равно ты как бы… уже в деле. А когда вернёмся домой, будем сражаться с тобой до потери пульса.

Волчица вздохнула.

– Додумался наконец. Ну и в качестве кого я с тобой отправлюсь?

Царевич развел руками.

– В качестве моей собаки, разумеется. Надеюсь, тебе не в обиду?

Волчица опять вздохнула и улеглась у костра, положив морду на передние лапы.

– Ладно, – буркнула она. – Но не смей называть меня Евой.

И утром они въехали в Китай. Конь царевича волчицы уже не боялся, лишь косил на неё порой умным карим глазом. Волчица при том прикидывалась послушной собачкой: бежала рядом, выполняла команды и, главное, прилюдно держала язык за зубами. Встречные, однако, обходили ее стороной и с опаской показывали пальцами.