Хельга Лайс - Кровавая сделка

– Что ты хочешь этим сказать?

Лера сбивчиво поведала ему обо всём, что могло привести ее к такому ужасному выводу. Ее голос то и дело срывался, но суть всё же была уловлена. Девушка шла на кухню за стаканом воды. По пути к ней пришла идея, проверить как там брат. При смутном свете она заметила что-то странное. Оказывается, Максим лежал с открытыми глазами и не шевелился. На сильные толчки и громкий голос он не реагировал. Лере показалось, что брат таки умер, и тому было имелось веское основание так думать: вдобавок он не дышал. Так продолжалось то ли минуту, то ли дольше, но достаточно чтобы решить, что прошла целая вечность.

– Я было подумала, что всё… нет у меня брата! Мало мне было нескольких тревожных недель!

Леру трясло в сильных рыданиях. Максим встал с дивана, чтобы обнять. Ему особо нечем было её успокоить. Услышанное ошарашило его, но он решил не подавать виду.

– Не надо так паниковать, я не знаю, что это было, но со мной всё в порядке. Даже не болит ничего.

Лера подняла на него красные от слез глаза.

– Может, ты меня так разыграл? И убери свой телефон, от его света у меня болят глаза!

Максим послушно убрал телефон. Его настолько позабавило такое предположение, что не сдержал свой невольный смешок. Лера вскочила, как ужаленная, уже с сердитым выражением лица.

– Ты – чудовище!

И убежала, закрывая уши, когда в её сторону полетели невнятные оправдания: «Да нет, просто это нервное! Это не был розыгрыш! Я вообще не понимаю, что это было».

«Ладно, завтра поговорю с ней» – решил Макс, чувствуя себя слишком обессиленным, чтобы продолжать попытки доказать ей. Доказать что? Да, ему и в голову не пришло бы так жестоко пошутить над сестрой. Но что тогда с ним произошло? Нельзя же полагать, что сестра спятила на почве напряжённого периода, полного надежд и отчаяния.

Вот он лежал на диване, предаваясь воспоминаниям об их общем трагическом прошлом. И потом, кажется, им овладел сон… Провал, а затем – испуганное лицо сестры.

Такое с ним впервые. Он считал себя достаточно чётко осознающим реальность, и поэтому подобный инцидент не мог не вселить чувство тревоги. Виной тому могут быть последствия практически смертельных ударов по всему телу.

«Не хватало, чтобы это повторилось!» – удручённо закончил свои размышления Максим, не отрывая своего взора от окна, за которым светились редкими разноцветными огоньками окна из домов напротив. Уснуть во второй раз ему не удалось, поэтому он встретил майский рассвет, не покидая дивана.

– Инспектор Грачев, тут у нас два трупа. На первый взгляд, ничего необычного. Двое молодых темпераментных влюблённых ссорятся и убивают с равной успешностью друг друга. Пройдёмся в спальню. Осторожно, здесь паркет плохо прибит к полу. Я уже один раз зацепился за него.

Грачев молча последовал за младшим коллегой. Это было первое дело после отпуска, куда ему пришлось уйти после трагической гибели жены и дурацкой драки в баре, окончившей пьянкой в полном одиночестве. Отпуск длился около двух месяцев, и того времени хватило с лихвой для того, чтобы он сорвался бежать на работу.

– Только работа и отвлекает меня от грустных мыслей, – твердил он, сидя в кресле перед начальником после энного дня надоевшего отдыха, ставший для него сплошным мучением. Даже любимая рыбалка не приносила морального удовлетворения.

Тот не хотел допускать к работе овдовевшего подчинённого, но за время отсутствия столь талантливого полицейского дела в отделе шли не так, как хотелось. Венцом всех тупиковых дел стало обоюдное убийство некой четы, которая прожила вместе более полувека. В муже, прислонившего к мойке, торчал кухонный нож. Попадание прямо в сердце с первого и последнего же удара. А жена, рядом лежащая, – задушена супружескими руками. Для таких стариков – что-то совершенно непосильное, словно в их тела вернулась молодость, ловкость и сила. Даже если и допустить, что сил у них предостаточно, то как можно на последнем издыхании убивать своего же убийцу? Никто не мог найти этому логичное пояснение.

Никаких случайных свидетелей. Соседи утверждали, что тем вечером из их дома не доносилось никакого шума, неизбежно возникшего бы в ходе бурной ссоры. Про убитых говорили только то, что они всегда и всем демонстрировали свою любовь и привязанность друг к другу, тем самым вызывая восхищение и зависть. Неудивительно, что знавшие их заметно взбудоражились. Никто не мог поверить в случившее.