Хельга Лайс - Кровавая сделка

– Привет, Макс! Мы с Лерой тебя заждались! – услышал он с порога радостный голос своей девушки.

– Привет, Милена! Простите, надо было кое-куда съездить.

Милена, не ответив, нежно поцеловала его в губы. Лера сделала вид, что не видит этого и достаёт из духовки запеканку, которую не раз за вечер разогревала к его приходу. Только Милена могла немного отвлечь Максима от горьких мыслей, что постоянно им овладевали. А уж после сегодняшнего – и подавно.

– Как твои успехи на работе? – спросил он Милену, чтобы предупредить поток вопросов в свой адрес. Ему совершенно не хотелось врать и выдумывать на ходу. Работа после обеда не ладилась: рабочие не так поработали с бетоном, который в итоге не застывал, и он с печалью и злостью следил за исправлением досадной ошибки.

– Отлично! Меня повысили в должности за усердие и трудолюбие. Видели бы глаза тех офисных куриц, которые претендовали на моё место! Я уж решила, что меня сожгут на месте. Настолько недобро косились в мою сторону.

Мимо внимательного взгляда Макса не прошло незаученным то, что глаза Милены оставались такими же потухшими. Девушка при нём не раз себя корила, что бросила свою мать, а та вскоре погибла. Определённо, ей хотелось, чтобы всё было иначе. Так что, радость оказалась напускной.

– Поздравляю, ты – большая умница! – отметил Максим, и после небольшой паузы, снова спросил, – Ты звонила ему?

Подразумевалось упоминание именно её отца, с которым Милена не стремилась поддерживать отношения с тех самых пор, как узнала об ужасной гибели матери. Ей казалось, что и на нём лежит большая ответственность за преждевременную смерть жены. Хотя не было доказательств, что мать совершила самоубийство или что её убрали из-за желания отомстить Грачеву за столь рьяную отдачу своей работе.

– Нет, и не испытываю желания.

Атмосфера за столом испортилась, в чём Макс заслуженно упрекал себя. Зная об упрямстве Милены, он мог бы не напоминать. Вдобавок запеканка потеряла вкус, и выражение лица Леры ясно давало понять, что она сердита на брата за опоздание к ужину. Ещё один уголёк в топку обиды.

После ужина Макса вызвался проводить Милену до дома, который она снимала с тремя девушками-ровесницами. Ему по-прежнему не давало покоя ее прохладное отношение к собственному отцу.

– Милена, ты же знаешь, что мы с Лерой несколько лет как сироты. И мне так не хватает родителей…

– Мне тоже не хватает мамы. Всё-таки мы плохо общались в последние разы. Она ужасно восприняла новость о желании жить своей жизнью. Для неё я всегда оставалась маленькой беззащитной девочкой.

– Но у тебя есть отец, за что ты так с ним?

Милена так закатила глаза, что едва не упала, споткнувшись о бордюр.

– Опять ты начинаешь! Я не хочу говорить о нём!

– Но ты же несправедлива к нему! Смотри, чтобы ты не пожалела об этом потом, как сейчас – после гибели матери.

– Да? А почему он допустил маминой гибели? Нет, для меня он уже умер.

– Милена!… – начал было Максим, но та уверенным жестом остановила его. Она ему слишком нравилась, чтобы он продолжал перечить.

– Знаешь, дальше я пойду сама. Спокойной ночи.

И она ловко увернулась от его объятий и быстрее посеменила в свою сторону, игнорируя его прощальные слова вдогонку.

Его озадачила такая реакция на едва начавший разговор. Затаить глупую обиду на единственного живого родителя – было выше его любых пониманий. Он стоял на том же месте, следя за торопливой походкой Милены. Вскоре она скрылась, и он постояв дополнительных пять минут, развернулся обратно.

Дома он вспомнил, что собирался поискать информацию о том, что сегодня узнал. Благо, Лера уже давно спит в своей комнате, и ему никто не помешает.

Этому вечеру суждено было стать для него бесповоротным пунктом.

– Захар, помоги мне, пожалуйста, в одном очень важном деле.

Захар непонимающе уставился на Максима. Хоть дружба между ними длилась с самых пелёнок, но просьбы о помощи доводилось слышать практически никогда. Уж такова натура Макса, повзрослевшего раньше времени. И речь шла не только о периоде после пожара.

– Да, чем могу услужить? – ответил он, усевшись поудобнее в своём кожаном мягком кресле. Они сидели оба в его кабинете, на дверях которого красовалась табличка о том, что приём ведёт психотерапевт. Так что первой мыслью была: «Он, наверное, решил, что крыша едет».

– Ты же в курсе, что я был на грани между жизнью и смертью? – когда тот кивнул, Максим продолжил, будучи не вполне уверенным в том, что правильно поступает, решившись выложить всё подчистую даже самому лучшему другу. – И это неизменно влияет на… сам понимаешь.