Владимир Власов - Второе воскресение

"Подозрительно! Все это очень подозрительно, – твердил себе под нос Макаров. – Все это неспроста. Необходимо проверить документы".

До прихода ночного поезда оставалось еще полчаса. Макаров решительно шагнул к незнакомцу и положил ему на плечо руку. В момент соприкосновения с одеждой задерживаемого он ощутил такой сильный удар, что даже язык прикусил. Что это? Разряд статического электричества?

Незнакомец медленно повернулся, и его проникновенный взгляд встретился с глазами милиционера. Еще одна деталь неприятно поразила наметанный глаз Макарова. Ему приходилось часто хватать бродяг, и делал он это с некоторым чувством брезгливости, особенно когда дотрагивался до их грязной одежды, часто изобиловавшей вшами. Ссадины и ранки, полученные при задержании бродяг, долго не заживали. Одеяние же незнакомца было чистым, как будто он только что стянул отрез материи с прилавка магазина. От него исходил даже какой-то благоуханный запах. Версия о краже в магазине мгновенно запечатлелась в профессиональном мозгу Макарова.

– Гражданин, пройдемте, – властным, не допускающим возражения тоном произнес сержант.

При его резком голосе проснулась бабка в валенках и перекрестилась. Девушка в клетчатом платке с испугом посмотрела на милиционера и человека в плаще.

Гражданин покорно последовал за сержантом. Пять-шесть человек смотрели им вслед.

– Сцапали голубчика, – злорадно сказал мужчина лет пятидесяти в полинявшей телогрейке. – Должно быть, вор. Или кого-нибудь укокошил.

Но его предположение не нашло сторонников среди пассажиров.

– Какой там вор, – возразил человек в очках, средних лет, похожий на сельского учителя, – разве не видите, самый настоящий бродяга. Развелось этих бичей.

– Что и говорить, сущий бич, – поддержала его старушка, которая крестилась. – Не сеют и не пашут, живут, как божьи птички. Много таких тунеядцев развелось. Из-за них и жизнь пошла у нас такая. В магазинах нет ничего. Люди совсем отучились работать.

Бабка долго бы еще развивала свою мысль, но ее прервал колхозный сторож:

– Разве не видите, что это цыган. Неделю назад они из нашего колхозного хлева украли корову. Наверное, всем табором ее сожрали. Вот милиционер и задержал их главаря.

Причем тут была корова, причем цыгане, которые, как известно, воруют лошадей, а не коров, никто не стал выяснять. Цыган так цыган. На этом и порешили. И снова наступила тишина в зале ожидания. Кто-то, полузакрыв глаза и зевая, развалился на дубовом диванчике. Час поздний. Никому не хотелось поддерживать разговор. Только девушка в клетчатом платке все еще смотрела в ту сторону, куда милиционер увел задержанного.

Макаров провел задержанного через коридор, достал из внутреннего кармана полушубка ключ и отпер служебную комнату. В комнате горел яркий свет. Сейчас он мог хорошо рассмотреть незнакомца. Лицо у арестованного было явно восточного типа. Его можно было принять за грузина, таджика, армянина, узбека, татарина. Одним словом, за нерусского. Но что-то в этом лице было неуловимое, свидетельствующее о его огромной силе духа. Может быть, взгляд?

– Садитесь, – приказал Макаров.

Гражданин покорно сел. Макаров снял полушубок и повесил на крючок у двери. Он не спешил с допросом, так как знал, что предстоит сложное дело. Возможно, что это – опасный преступник. Он поправил кобуру и сел напротив задержанного.

Почему ему пришла мысль, что задержанный является преступником? Очень просто. Как только они вошли в комнату милиции, сержант увидел при ярком освещении лампы, что перед ним стреляный воробей. Самым форменным образом. У задержанного были прострелены обе руки. Шрамы от ран могли свидетельствовать о многом. Позднее он заметил, что и ноги хранили следы таких же отметин.

Все это выглядело до странности необычным и не предвещало быстрого расследования. Макаров считался человеком серьезным, брался за все основательно и доводил все дела до самого, что ни на есть, конца. И сейчас он собрался вывести этого субчика на чистую воду.

– Кто вы? И куда направляетесь?

Незнакомец кротко молчал, не возражал против задержания, не протестовал против прокурорского тона Макарова, а только вопросительно смотрел на него.

"Вот уже и началось, – подумал Макаров, – прикидывается, что не понимает."

Он повторил вопрос, стараясь тщательно артикулировать губами:

– Вы понимаете, о чем я спрашиваю? Итак, кто вы? Откуда? Куда направляетесь?