Олег Кожин - Рассвет

В регистратуре, как всегда, дежурила баба Валя, сухощавая старушка с облачком ярко-желтых волос на макушке. Сидела вполоборота, заполняя бумаги. Костяшкой пальца я постучал в разделяющее нас оргстекло. Баба Валя повернулась неторопливо, постепенно являя вторую половину лица. Я мысленно выругался, готовясь к неприятному зрелищу. Позеленевшие кости торчали из-под гнилых ошметков плоти. Восковая кожа свисала лоскутами. Ссохшиеся десны оголили зубы невероятной длины. Из пустой глазной впадины шевелила усами любопытная крысиная морда.

– Слушаю вас? – прошамкала баба Валя.

Крыса вцепилась в скулу, ожесточенно захрустела костью. Меня передернуло от омерзения. В первый раз я испугался так, что бросился наутек. Попросту говоря, проснулся в ледяном поту. Сейчас же смотреть на эту картину было неприятно, не более.

– Здравствуйте! Помогите мне, пожалуйста, врача найти. Роженицу из сто тридцать девятой кто кесарить будет?

Секунду она смотрела сквозь меня. Даже крыса перестала точить резцы о кость и настороженно зыркнула умным черным глазом. В голове бабы Вали что-то булькнуло, нижняя челюсть отвисла. Я решил, что это крыса пытается выбраться наружу. Никак не ожидал, что изо рта мертвой регистраторши польется гудронная тьма. Старуха скрючилась. Костлявые птичьи конечности уперлись в столешницу. Изношенное тело захрустело хрящами, позвоночный столб встал горбом, поднимаясь гораздо выше головы. Рот торопливо выблевывал темную мерзость, что сливалась в хорошо знакомую мне фигуру Существа-Без-Лица.

Завороженный этим, я едва не проворонил, как в крохотное окошко просунулось скользкое щупальце, протуберанец мрака. Выстрелило в мою сторону, на пару сантиметров не достав до живота. Я вышел из ступора и резко прервал сеанс. Проснувшись, не сразу понял, где я, не мог узнать свою квартиру. Долго пил чай, записывал увиденное. Под самый конец меня озарило – похоже, я подобрался слишком близко к разгадке тайн прошлого нашей мамы. Что такое должно было произойти в детстве, чтобы я запрятал эти воспоминания настолько глубоко, да еще и приставил к ним такого жуткого стража, как Безликий?! Вопросы, одни сплошные вопросы.

Заметка на полях:

Он тоже в этот раз подобрался слишком близко.

Вот это уже пугает по-настоящему.

Посоветоваться с Лабериным?

Опять Лаберин. Света пролистала ежедневник до конца. Все страницы были плотно исписаны, во многих местах примечания на полях, зачастую написанные другой, красной или зеленой, пастой. Значит, Антон возвращался к этим текстам, обдумывал их.

– Странный… рассказ…

– Может, потому, что это не рассказ? – Настя нахмурилась. – Это похоже на дневник сновидений. Знаешь, так иногда делают, вроде как наблюдения за здоровьем, изменениями организма. Смотри, даже дни недели сдвоенные. Вот тут – в ночь с воскресенья на понедельник.

– И зачем это?

– Да я-то откуда знаю? – Настя пожала плечами. – Может, врач порекомендовал. Антошка к психологу не ходил?

– В-вроде нет…

Неожиданно для себя Света залилась краской. Стало невыносимо стыдно оттого, насколько мало она знала о брате. Говорил ли Антон что-нибудь о визитах к психологу? Вроде нет, но Света уже ни в чем не была уверена. Застарелая депрессия часто толкает людей на самоубийство.

– У него тут целая полка под них отведена, – Настя нагнулась, провела пальцами по ряду идентичных ежедневников в самом низу стеллажа. – Он, похоже, не один год этим занимался.

Света присела на корточки. Вынула первую книжку с левого края. Позапрошлый год. Записи начинались с марта.

По совету доктора Лаберина начинаю вести дневник сновидений.

Попытки разобраться в повторяющихся снах о моей матери привели меня к нему на лекцию, и оказалось, что Лаберин не просто трепач, сшибающий деньги с доверчивых лохов, а очень даже дельный мужик…

Еще одна книжка. На сей раз с другого конца. Первое, что бросилось в глаза, – почерк стал неряшливым, размашистым. Строчки скакали, текст пестрел ошибками. Так нехарактерно для собранного, педантичного Антона. Света наугад раскрыла ежедневник.

Безликий уже не маскируется.

Кажется, он глумится надо мной.

Все мои попытки пробиться на нулевой уровень смешат его, хотя я решительно не представляю, как может смеяться существо, у которого и рта-то нет…

Проскользнув между страниц, на колени Свете мягко спланировала старая выцветшая фотокарточка с толстой трещиной в левом углу. На снимке молодая блондинка обнимала мальчонку лет шести. Антона узнать нетрудно. Большеглазый, скуластый, с усыпанным родинками лицом. На вид неуклюжий, как гусенок. С женщиной сложнее. Черные соболиные брови вразлет подчеркивают глубину карих глаз. Прямой аккуратный нос. Полные губы кривятся в легкой усмешке, порождая милые ямочки на щеках. Свободную руку она держит на округлом животе. В этой женщине Света без особых усилий видела себя – нынешнюю.