Галина Жадан - Если я вернусь

–Илья, а ты пришел по делу? Или просто так, – вспомнила Настя, меняя тему разговора. – Еду скоро привезут. Французская кухня как-то не вяжется с делами.

–Дела особого нет. Просто хотел попросить тебя помириться с мамой.

–Еще чего! Она меня выгнала, велела больше не приходить. А я, как послушная дочь, подчиняюсь маминому приказу, – Анастасия улыбалась с высоты своей разумности, гордо подняв голову. Обычно называя мать Зоей, она подчеркнула слова “маминому”.

Брат, конечно, заметил эту разницу, но, зная Анастасию, не стал уточнять, почему она вдруг заменила имя Зоя на маму.

–Ты помнишь, с чего всё это началось? Мама просила помогать нам. Но я категорически сообщаю тебе, что этого делать не надо, поэтому и конфликт, по идее, исчерпан. – Он рассмеялся, пытаясь превратить всё в шутку. – Вернись в семью!

–Это можно было решить как-то по-другому, но Зоя предпочла такой исход – пусть такой и остается, – она не хотела идти на какой-либо компромисс.

Илья опустил голову, у него не было больше аргументов.

–Представляешь, Мариш, – она обратилась к подруге, – ты тоже в такой ситуации послушалась бы свою мать, правда? – И не дожидаясь ответа, продолжила. – Да любой подчинился бы.

–Ты слишком категорична, Стаси, – попыталась принять сторону бывшего возлюбленного Марина. – Подумаешь, остынешь и помиришься. Нельзя долго быть в ссоре, по себе знаю: у меня в таких случаях начинается самоедство, я мысленно начинаю дискутировать с человеком, на которого обижаюсь, и от этого расстраиваюсь ещё больше.

–Мне это не грозит, – Настя довольно улыбнулась. – У меня столько работы, что просто нет времени на самоедство. И потом я ни на кого не обижаюсь.

Она внимательно посмотрела на брата.

–Ты сегодня слишком тихий. Нет, скорее – объятый тихой грустью. Что-то случилось? – Анастасия рассматривала задумавшегося Илью.

Илья вспомнил свою встречу с женщиной, которой помог донести сумки.

–Нет, всё как обычно. Что может измениться в моей жизни?

–Ладно, я так спросила. Хорошо, что всё без изменений.

Илья ухмыльнулся про себя: что же хорошего в том, что всё без изменений. Лучше бы они были. Веселее тогда бы жилось.

Вадим любил свою профессию, он жил ею. И обязанности, и хобби у него совпадали. Единственное, что его выбивало из колеи – разлад с женой.

Он встретил свою будущую жену в Москве, когда учился в пограничном училище. Она жила в Москве, родители были у нее врачи, и сама она училась в медицинском институте. Людмила успела проучиться два курса, когда он, молодой лейтенант, окончив училище, увез ее на границу с Китаем. Она пять лет прожила спокойно, родила девочку, растила ее. Потом стала уезжать в Москву с малышкой. Сначала она жила у родителей по месяцу, потом сроки пребывания в Москве стали увеличиваться на два месяца, позже еще дольше. И вот она уезжала в Москву уже на полгода. Когда девочка пошла в школу, она отдала ее учиться в московскую школу, и жизнь ее была поделена на два части: Москва и граница. А когда они приобрели квартиру в Москве, то и вовсе части эти распределились далеко не поровну.

Вадим начал протестовать, когда однажды Людмила, уехав в Москву к дочери, не захотела возвращаться к мужу. Он звонил ей, просил приехать, но натыкался на одну фразу: “Я хочу жить в Москве”.

Вадим был рад, когда подошло время ехать в Академию, надеялся, что теперь он с женой найдет общий язык. Вначале всё так и было: семья была похожа на счастливую. Постепенно отношения стали охладевать, но семья держалась еще крепко. Жена надеялась, что Вадим после окончания Академии останется в Москве. Вадима тянула к себе граница, но ради семьи он готов был остаться в столице. Ему предложили должность преподавателя Академии, жена была довольна, а его взяла за душу тоска. Всё, что угодно, но возиться с конспектами, вести лекции, рассказывая юнцам то, что можно было понять только на своем опыте, как он считал – это было не для него. Он не представлял, что офицер-пограничник может сидеть в столице и заниматься ерундой, по его мнению.

Перед ним встала стена безысходности. Дочка Танюшка поступила в университет. Если и раньше у нее с отцом не было доверительных отношений, то теперь она и вовсе занималась своими студенческими делами, не посвящая его в них. Правда, ей теперь и мать была не так нужна, как раньше, но это было малым утешением для отца.

Людмила не понимала, что для дочери она отошла на второй план, и продолжала считать, что она одна вырастила дочь, поэтому имеет на нее больше прав, чем Вадим, при каждом удобном случае подчеркивала это.