Олег Бондарь: Врата в преисподнюю

Эту женщину легче было представить украшением богатого особняка, нежели просиживающей дни напролет в читальном зале библиотеки за скучнейшими томами исторических монографий.

В зале почувствовалось оживление, и я, оставив созерцание докладчицы, решил все же послушать, о чем она говорит.

— В заключение хочу сказать, что современной исторической науке практически ничего не известно о верованиях и обрядах наших далеких предков, которых во всем цивилизованном мире принято называть ариями — людьми земли. У нас же, в силу сложившихся обстоятельств, в основном из-за идеологических ограничений бывшей советской науки, этот народ именуется не иначе как представителями трипольской культуры…

Браво, девочка! Ну и загнула…

Два часа распиналась неизвестно, о чем, и в результате — скромное признание, что никто ничего не знает.

Это мне напомнило увиденную недавно мелодраму "Анастасия" о судьбе последнего отпрыска семьи Романовых. Американский режиссер на протяжении двух серий держал зрителя в напряжении, признают ли родственники Анастасию за свою, и вдруг, в конце фильма признается, что он и сам не уверен, была она настоящей дочерью царя или талантливой самозванкой? После таких финалов неизменно остается горечь разочарования, и сожаление о напрасно потерянном времени.

Но ученая дама не слышала моих мысленных упреков и продолжала с нарастающим вдохновением:

— Несомненно, идеология наложила глубокий отпечаток на все аспекты нашей жизни и на историю особенно. Потому так и случилось, что гораздо выгоднее было заниматься изучением вопросов марксизма-ленинизма, чем истинной наукой. Результат — закономерен. Мы не знаем практически ничего. И даже сейчас, спустя почти десять лет после развала Советского Союза, историческая наука остается одной из самых заангажированных и конъюнктурных. Поменялись только акценты. Ученые, основная масса которых выходит из коммунистического прошлого, разучились работать по-настоящему и, в основном, их деятельность сводится к написанию злободневных статей и рефератов. Как раньше они писали о руководящей роли коммунистической партии, так сейчас, в том же духе, творят о мировом значении украинской буржуазной революции. Даже археология, которая, по логике вещей, должна быть самой объективной и незаидеологизированной, на самом деле таковой не является. Все находки, которые каким-то образом не вписываются в давно выстроенные авторитетные теории, попросту не принимаются во внимание, а консервативные научные журналы не допускают на свои страницы никаких революционных веяний и свежих идей…

Студенты радостно оживились, лицо декана стало хмурым, а я понял, что время потрачено не совсем зря и из этой конференции можно выжать больше, чем простой информационный материал.

— Все это в результате может привести к полному краху науки, как таковой. Потому что молодые учатся у старших, а те в свою очередь делают все возможное, чтобы отбить у них всякое желание мыслить нестандартно и нетрадиционно. Без чего, согласитесь, ни о каком прогрессе не может быть и речи.

Теперь Татьяна Сергеевна меньше всего походила на облаченного ученой степенью научного работника, она больше напоминала выступающего на митинге оратора. Эмоции явно возобладали над разумом, и она безжалостно крушила своих "закостенелых" коллег, обвиняя их во всевозможных грехах. Может ее слова и были справедливыми, но, как, на мой взгляд, она совершала серьезную ошибку, которая в результате могла поставить большой жирный крест на ее едва начавшейся карьере. Словно задиристый подросток, у которого юношеский максимализм и наивная вера в справедливость затмевают способность трезво смотреть на окружающую действительность.

Каждый из нас в молодости прошел стадию, когда происходящее видится в этаком розовом свете. И единственным надежным лекарством от прогрессирующего романтизма становилась шоковая терапия. Пока человек пару раз не ляпнется об асфальт, он ни за что не прозреет.

Татьяна Сергеевна до сих пор каким-то образом, по-видимому, избегала подобной участи, что казалось очень странным, учитывая ее социальное положение. Ведь не мной первым замечено, что больше всего грязи скапливается именно во внешне благопристойных и интеллигентных преподавательских и научных коллективах. Единственный приемлемый для этой среды закон — закон джунглей. Не съешь ты, скушают тебя. И каждый готов сожрать своего ближнего ради собственного блага.