Василий Пекалицкий - Лавка Харли

– Что это такое у тебя? Амулет какой-то?

– Да нет, конечно. На ловлю когда-то ходил. Не более того, – сухо и каким-то неуверенным голосом ответил он, после чего хлестнул лошадь кнутом.

– Но, моя хорошая! Нельзя тут оставаться ни в коем случае: подождут и опять вернутся. Уж тогда-то никакая медвежья кровь не поможет. Эту повозку я даже им ни за что не отдам, слишком долго уж с ней вожусь.

Какое-то время мы сидели в тишине, пока я не решился начать разговор:

– У тебя есть семья?

– А у кого ж ее нет? Целый год ее не видел.

– Год?!

– Еще бы. Вот эта провинция, и ещё три или четыре на нашем пути, – и я буду на родине, а семья ещё дальше, в городе Велоун.

– В том самом Велоуне?

– Да, у города нехорошая репутация, но дом не выбирают, как и большинство других вещей… Знаешь, а ведь у меня дочь есть, Изабелла. Ей 17 уже. Замуж пора. Правда, не за кого. Она все мне козни строит. Вижу ее мало – дороги, дороги.

– А ты, Фризо, где бывал, что видел?

– Достаточно горя и счастья мне довелось повстречать и знаешь, пробыв тут уже один день, я понял, что это ужасно утомительно – жить так вечно в дороге. – И почему же?

– Потому что проблем не так много. Повозка и дорога.

– В этом ты не прав. Это ведь, как ни как, мой хлеб, да и не так уж скучно – ведь я всегда держу путь в неизвестное. От меня конечно сбежали мои старые проблемы, как, кстати, и моя жена. Но пришли новые. И, по крайней мере, они не кричат на меня, не стучатся в дверь и не смотрят в мое окно. Я ведь знаю, о чем говорю – дорога не даст скучать.

– В этом твоя правда.

– А знаешь, Фризо, раз мы уже начали этот разговор, то скажу тебе – я ведь не всегда был купцом.

– А кем же?

– Какое-то время я только и делал, что уповал на удачу. Играл в карты. Ох, до чего веселая жизнь была. Есть что вспомнить. Именно тогда были золотые годы…

Я улыбнулся исподлобья, а он продолжил:

– Да, в общем, не об этом я. Тогда впервой подружился с голодом и научился ни о чем не жалеть. И обрел, через какое-то время, как мне показалось, свое счастье. Но, как видишь, дальше сложилось не так, как думалось. Наверное, потому мне это наскучило, как дешевый алкоголь – счастье которое можно было купить, это – не счастье. Так что, я много упустил. Но, наверное, и много обрел тогда. Ведь, не теряя, нельзя обрести. Сейчас же, я научился ценить то, что имею: день, хлеб и повозку. И более: у меня есть семья – жена вернулась ко мне – и дом, и поэтому я уже счастлив от того, что живой. Завтра же я буду счастлив, если приеду вовремя в город и куплю товар подешевле. Послезавтра же буду счастлив, если продам все в срок, а через месяца-два – если увижу свою семью. Ты ведь священник, и должен меня понимать.

– Я тебя понимаю. Только тебе не угодишь.

– А разве это не так? Ведь ты борешься за него каждый день и дело только в том: достиг ты цели или нет. И вообще, проигравших я не забыл и отдал им те крохи, который они проиграли.

– Но, знаешь, что самое обидное для меня?

– Что те, с кем ты поделился пошли и проиграли все?

– А откуда ты знаешь?

– Не так уж мало я и видел.

Он закончил разговор так же неожиданно, как и начал:

– Да. Не так уж и мало я видел. Смотри-ка, светлеет уже.

– И правда, светлеет, – подтвердил я.

– Вон гляди: наш город. Видишь то желтое пятнышко? Это макушка главного храма. А вон вдалеке виднеется и еще один город.

– Так близко, что ли?

– Да, тут много городов. И все живут в мире. Впрочем, это не новость. Совсем скоро уже прибудем.

– Не уверен насчет мира.

– Поверь мне на слово, я не один год промышляю в этих краях.

– А что ты думаешь насчет оренов, фавнов и…

– А что орены? – он не дал мне договорить – они что, не живые? Они тоже, конечно же, не хотят никакой войны. Они ленивы, но никогда не подымут меч на своего собрата. Они входят во многие коалиции. Поговаривают даже что и – меченосцами. Да и вообще это торговый народ. Не подумай ничего плохого, но это их город. Город Сантегро.

Я еще раз переспросил насчет оренов, фавнов и храма. Но ответ был тот же.

– Прошу тебя: не надо делать такое удивленное лицо. У них тоже есть своя душа, сердце и свой Бог. Только они ужасные собеседники.

– Прямо как я?

– Нет, они похлеще. Ты хоть слушать умеешь. Как-то ездил я с одним ореном.

– И как?

– Да ни как. Слова не дает сказать даже. Зато вечно веселый. Даже не знаю, что хуже жара под тридцать или вечный зной…

– Эй! Ты ведь это специально начинаешь!

– Может и да. Но! Пошла!

Через несколько минут мы были уже у ворот. Реральд сказал, что теперь могу называть его просто Рей, а также рассказал, что какое-то время он даже тут жил, и его очень много кто знал. Но за год, по его словам, могло многое измениться. Но оружие и железо тут как продавали, так и продают.