Ли Лонли - Сети разума

Дитер Шнауц, тощий хиппи с грязными светлыми волосами ниже плеч, только вчера покинувший своё временное убежище в пригороде Мюнхена, едва волочил ноги от усталости, но, несмотря на это, внутри ощущал себя бодрым и полным сил. Древний индийский город мёртвых, шумный Варанаси с его многолюдными улочками и постоянными ветрами, бесконечно длинными набережными вдоль матери-Ганги и ветхими лодочками на реке остался далеко позади – вместе с запахами пряных благовоний, слишком острой на вкус немца уличной едой и шумными стайками босых попрошаек, повсюду следующих и хватающих за руки каждого встречного туриста.

Впереди ждал Сарнатх, бывший целью Дитера и его случайных спутников. Молоденькие шведы Ларс и Ингрид, сбежавшие из дома после крупной ссоры с родителями. На вид подросткам не было и семнадцати, и двадцатипятилетний немец ощущал ответственность за них с момента знакомства на вокзале Варанаси. Испуганные воробышки, думал он. Именно это сравнение пришло в голову Дитеру, когда он впервые взглянул на шведов: оказавшись в незнакомой обстановке, Ингрид с Ларсом шустро перебегали взглядами с одного объекта на другой, их тонкие большие рты были постоянно открыты от удивления и восхищения, но в то же время головы были втянуты в плечи, как будто они каждую секунду ожидали удара. Наверное, так сильно боялись, что родственники уже обнаружили отсутствие подростков и активно их разыскивают, что им в голову не приходила мысль о том, что теперь они достаточно далеко от дома и вряд ли кто-нибудь найдёт их здесь.

– Дитер, ты ведь здесь уже не в первый раз? – у Ингрид огромные голубые глаза и пара десятков разноцветных браслетов на тонких запястьях и предплечьях. Короткие джинсовые шорты, растянутая жёлтая майка с нарисованным от руки чуть кривоватым знаком пацифистов и красный хайратник – казалось, девчушка только играла в хиппи, надев вещи старшей сестры.

Весь багаж хрупкой блондинки составляла объёмная плюшевая сумка с бахромой, так что немец сразу догадался, что почти все её вещи тащит в своём сверхвместительном спортивном рюкзаке Ларс, одетый в натуральные хлопковые брюки и свободную рубаху – как и сам Дитер.

Шнауц попытался улыбнуться:

– Ну да, не в первый… Только знаешь ли, я этим не горжусь… К Учителю не приезжают просто так… То есть я хочу сказать, что это не от хорошей жизни…

– Да уж наверное… – угрюмый Ларс подал голос впервые с тех пор, как они оставили вокзал Варанаси. – Иначе мы сами не были бы здесь… Но я всё равно не понимаю – почему именно тут, чем так важен этот ваш Учитель… Ингрид могла выбрать любой другой город, любую другую страну, если бы захотела – но нет…

Слава об Учителе, обладающем даром облегчать чужие страдания, шла по всему миру – индус десятилетиями не выходил из укромной обители и ни в чём не знал нужды. Его суровый аскетизм и витавший вокруг него дух святости бесконечно манил любопытных хиппи, ищущих новых впечатлений туристов и жаждущих просветления неофитов, которые прилетали к Учителю за тысячи километров, чтобы провести хоть немного времени рядом с необыкновенным человеком, и потом до конца жизни были осчастливлены уже одними воспоминаниями об этой встрече.

С годами личность Учителя обзавелась мощной аурой таинственности, и чем дальше, тем больше слухов появлялось вокруг этого человека. Одни поговаривали, что он прожил на этом свете уже не одну сотню лет, и что единственная причина, по которой он обладает способностью облегчать чувство вины других людей, заключается в том, что сам он далеко не так свят, как верили его наивные ученики. Других сводила с ума одна только вероятность того, что можно быть настолько грешным, чтобы стать святым и начать нести в этот мир свет. Как бы там ни было, поток учеников не иссякал – на место ушедших (исцелённых или просто отдохнувших) приходили другие, не менее страждущие и мятущиеся… и всегда их было ровно столько, сколько могли вместить каменные своды гостеприимного жилища отшельника.

Время от времени Учитель исчезал в неизвестном направлении, а по возвращению проводил обряд самоочищения, длившийся порой несколько недель, и снова продолжал обучать ищущих знания – и каждый раз ученики были на месте и смиренно ожидали возобновления духовной практики.

Дитер уже собирался ответить скептичному шведу, хоть и чувствовал, что будет непросто облечь в слова все его знания и догадки об Учителе, но Ингрид его опередила: