Ольга Лисенкова - Потустраничье

Выбравшись из подъезда, Веда невольно оглянулась на панельную девятиэтажку и продолжила машинально описывать её.

А живу я в огромном каменном… эээ… замке? Он выглядит сурово и строго, в нём девять окон вверх и около двадцати в длину, три подъезда, сто восемь квартир. Что такое квартира? Ну, это несколько комнат, которые принадлежат одному человеку или семье, никто чужой не может в них заходить. У кого-то одна комната и кухня, как у меня, у других две или три комнаты. Как-то так… Деревья у нас тоже есть. Не лес, конечно. И никакой не священный. Но наш двор очень зелёный, у каждого подъезда что-нибудь да растёт. Вот, возле моего, например, слева красная черёмуха и куст жёлтой акации, рядом две огромных берёзы. Справа клёны и ещё акация. А через дорогу, возле детской песочницы, несколько ясеней. И клумбы с цветами, конечно. Наши бабушки любят за ними ухаживать. Господи, ты хоть понимаешь, что такое «клумба»? А-а, я совсем с ума схожу!

Теперь я должна дойти до автобусной остановки. Вот, выхожу со двора. Ах да! Двор – это такое место, отгороженное несколькими большими домами. Перед каждым подъездом детская площадка, там наши малыши гуляют. В середине большого двора футбольное поле. Футбол – это игра с мячом, делятся ребята на две команды, у каждой свои ворота, и нужно мячом в них попасть, а команда свои ворота защищает. Бывает весело. Правда, меня в детстве редко брали играть, очень уж хилая была всю жизнь, бегала медленно, и мячик у меня отобрать было легче лёгкого. Кому нужна такая недотёпа в команде?

Так, я что-то отвлеклась. В общем, из двора я выхожу на улицу. Дороги у нас давно не выкладывают камнями, а покрывают сплошным ровным слоем асфальта. Кошмар, я не представляю, как объяснить, что такое асфальт! Погуглить, что ли, пока буду ехать… А ездим мы на самоходных повозках. Ну, не совсем самоходных, им пока ещё нужен водитель, который направляет повозку по дороге, заставляет двигаться или останавливаться. Но он её, конечно, не тащит, а сидит за рулём и жмёт на педали, которые запускают мотор. Э-э… устройство мотора мне тоже для тебя гуглить? Потому что школьные уроки физики про двигатели внутреннего сгорания были слишком давно. Интересно, кстати, а у вас школы есть? Ну, в столице хотя бы? Ой, моя маршрутка! Надо бежать, подожди…

И вот так Веда прожила весь этот день, рассказывая незнакомцу из книги всю свою жизнь едва ли не поминутно. Заодно почитала и про асфальт, и про двигатели, и про электричество тоже, и про телефоны, и ещё кучу разного, о чём обычно и не задумывалась. Ещё пришлось признаться, что бред про «магическую коробочку» в адрес смартфона был враньём от растерянности. Описала свой офис и всех своих коллег, начиная с начальницы и заканчивая уборщицей тётей Леной. Под вечер, трясясь в маршрутке, Веда осознала, что день пролетел стремительно и звонко, как стриж. И ещё она чувствовала себя так, словно в самом деле много часов болтала без умолку, даже немного болело горло. Когда такое было в последний раз? Наверное, ещё в институте, когда засиживались с девчонками на всю ночь, откровенничали, спорили, мечтали… Хорошо было! Просто здорово. И вот сейчас – так же.

Открывая дверь квартиры, Веда в сотый раз мысленно покрутила себе пальцем у виска и в сотый же раз махнула рукой: да наплевать. Сошла с ума? Ну и ладно. Кому мешает? На людей не кидается, вслух не бредит. Зато настроение! Всё, всё, срочно готовить ужин и за книгу!

4.

Чистых вод, моя ласка! Как я рад, что ты вернулась! И спасибо, что показала мне свой мир. Как не похож он на всё, что я знаю. Но мне бы хотелось… Впрочем, оставим пустые мечтания. Тебе ведь наверняка интересно продолжение моей истории. Так, на тринадцатое лето я стал учеником горшечника. Точнее, сначала помощником, глинокопом. Дед К а слав был угрюмцем, приказания отдавал коротко, без особых пояснений. Хочешь – дойдёшь своим умом, а нет – то и кому ты нужен. Так он рассуждал. Пришлось мне самому идти в лес, искать по берегам рек да ручьёв глину, самому думать, в чём донести. Нашёл я хорошее место в глубоком овраге. Глина там была чистая, яркая, без земли и почти без камней. Набрал на радостях такой мешок, что еле по земле волочил. Очень хотел угодить деду Каславу. Одного не учёл – очень круты были склоны оврага. Битый час пытался выбраться оттуда, два раза грохнулся в ледяной ручей на дне, мешок с глиной вымочил, отчего он стал ещё тяжелее. Штаны и рубаху изорвал в клочья о сучковатые кусты, сам весь вымазался, вышел к домам прикрытый больше глиняной коркой, чем тканью. Дед Каслав глянул, подняв кустистую бровь, сунул нос в мешок, забрал, без труда оторвав от земли, и слова больше не сказал. Но я увидел, что он доволен! Думал на радостях рвануть обратно со вторым мешком, да дед Каслав покосился и коротко буркнул: «Куда? Домой иди. Завтра придёшь».