Лилия Ларгус - Умри как следует

2.

На следующий день, а точнее следующим погожим утром, Ира Зорина наливала себе в чашку кофе, а своему приятелю чай. Ира приближалась к тому возрасту, который называется средним, ее приятель, Сережка Северов, отставал от нее на этом пути на четыре года.

– Сереж, загляни в Интернет, что там сегодня про погоду пишут? Дождя не будет?

– Ага. А варенье осталось? – не поворачивая головы от монитора спросил он, – Нет, опять не повезло твоим босоножкам, бери зонт, обещают кратковременные дожди. А я тебе говорил, покупай кроссовки! – весело добавил он.

– Твоя бы воля, я бы и в берцах все лето проходила.

– А что? Неплохой вариант! – он посмотрел на нее так, будто прямо сейчас воочию увидел ее в сарафане и в берцах.

– Ну тебя! Ешь давай свое варенье, – она не отреагировала на провокацию.

– О, смотри-ка, на выезде из города вчера авария произошла, есть жертвы. Легковушка влетела под камаз, в нее врезалась вторая, а третью засыпало кирпичом из прицепа. Какие-то там пенсионеры ехали. И представляешь, это все еще и взорвалось.

– А неплохо, что у нас машины нет, правда? – усмехнулась она.

– Что ж в этом хорошего? Вот купили мы с тобой кусок земли, дом построим. Ты из пригорода на работу на лыжах что ли ходить будешь?

– На велосипеде! – засмеялась она.

– На трехколесном! На двухколесном-то я помню, как ты прокатилась! – и они оба весело расхохотались.

***

Прошла неделя, для Иры и Сережки ничем особенно не отличавшаяся от других рабочих недель, а в следующий понедельник Ирин телефон зазвонил. Номер был незнакомым. Подумав секунду, она ответила:

– Да.

– Ира, здравствуй, это тетя Лида Смирнова, помнишь меня?

– Тетя Лида? – Ирины брови подпрыгнули от удивления.

– Да, еле нашла твой номер, хорошо, что ты номера не меняешь, а то вечно теперь так, дадут номер, а через полгода и поменяют! Что за мода такая?

– Да, повезло. Тетя Лида, что-то случилось, наверное? Чтоб вы меня искали… – Ира замялась, чтобы не ввернуть в вопрос одно нелитературное выражение. Никакие другие слова так ясно не описали бы весь масштаб удивления.

– Да ты сама-то не знаешь, что ли? Новости смотришь по вечерам?

– Нет, не видела никаких новостей в последнее время, – «Потому что с упоением сажала лук, чеснок и петрушку все прошедшие вечера», подумала было Ира, – А что такое?

– Да как же так можно?! – Ира почувствовала, что где-то она вчера оставила лужу, и теперь ее порядком натыкают туда носом, – Авария произошла такая крупная, а она не знает! – и тетка фыркнула.

– А, про аварию слышала краем уха. А что, кто-то из ваших?.. Из наших… Кто пострадал? – Ира не знала, как сформулировать вопрос, чтобы поторопить тетку с сообщением, и чувствовала, что к горлу подступает истерический, абсолютно неуместный смех. Семь лет спустя ее нашли, самолично позвонили – уже странно, а тут еще это все.

– Все погибли! Хорошо еще, мать твоя дома осталась, как чувствовала худое! – врала тетка не моргнув глазом. Мать не поехала, чтобы отдохнуть от внука с его семьей.

– Сердце у нее плохое, постарела мать твоя, – перешла тетка на разговор в стиле Нонны Мордюковой, – проведай ее.

– А где она? В какой больнице?

– Она не в больнице. Она дома.

– И что, прямо хочет меня видеть? – не удержалась Ира.

– Не гневи Бога, проведай мать. Пора уж забыть все обиды, – назидательно сказала тетка Лида, – Мать у тебя одна.

– Ладно. Завтра после работы зайду.

– Зайди. И паспорт захвати.

– Паспорт? Зачем? – но связь оборвалась. Ира посмотрела на телефон вопросительно, словно тетке в глаза, но ответа естественно не получила.

– Ладно, посмотрим, что вы там задумали, старые заразы! – зло пробурчала Ира и набрала Сережкин номер.

***

– И что, ты серьезно хочешь туда пойти одна? Серега, ты чего молчишь? – Миша, двадцати шести лет отроду, выглядел едва на двадцать, тощий и конопатый, в майке тельняшке, он прибился к Сережке с Ирой как к старшему брату и сестре, часто ночевал у них, советовался по каждому пустяку, и не меньше пяти раз в неделю ужинал у них, а зачастую и ночевал. Он сидел за рулем Газели, на пассажирских местах сидели Ира и Сережка, оба мрачно молчали. Газель пробиралась по узкой дорожке вдоль панельного дома, в котором жила Ирина мать.

– А что, сам не видишь? Послушает она, как же! – он злился, Ирка иногда становилась упрямой, как баран. Она не особенно рассказывала о своей прошлой жизни, и никак не хотела знакомить его со своей умирающей матерью, отказалась наотрез от предложения пойти вместе. Он не понимал, обижался, но чувствовал, что это неспроста. Ирка все же была открытым человеком. Обычно. Но только не в этот раз.