Райчел Мид: Безмолвная

Хотя его жесты сообщают одно, выражение лица говорит совсем о другом. Остальные пленные это замечают.

«Это действительно так?» – спрашивает Ли Вэй.

Мужчина чуть колеблется, а потом отвечает:

«Наверное, нет. Но разве у нас есть выбор?»

Я поворачиваюсь к той группе, в которой оказалась. Нас окружили солдаты, но в меньшем количестве, чем у группы Ли Вэя. Нас не сковали. Раз мы слабее, в нас, кажется, видят меньшую угрозу. Понимая, что наступил решающий момент, я обращаюсь к нескольким женщинам, стоящим за Чжан Цзин. Я стараюсь как можно незаметнее двигать руками, чтобы не привлекать внимания солдат. По-моему, нас почти никто из них не понимает, но я не хочу рисковать.

«Внимание! – говорю я. – Есть способ спасти всех нас, но участвовать должны все. По моему сигналу вам всем надо закричать».

Одна из женщин смотрит на меня, как на сумасшедшую.

«Закричать?» – переспрашивает она.

Ее винить нельзя. Хотя мы постоянно издаем непроизвольные вскрики и вопли (и сейчас вокруг меня раздается немало печальных звуков), мои соотечественники не делают этого преднамеренно. Ведь когда кто-то издает крик, остальные его не слышат. Это – остаточный инстинкт, что-то, что мы действительно делаем в моменты сильных эмоций. Больше ничего в этом нет… Вернее – не было до этой минуты.

«Да, – повторяю я. – Закричать. Завопить. Выпустить свою боль. Вам всем надо сделать это одновременно, и сделать… – Я чуть приостанавливаюсь, вспомнив, что мне надо облечь это в такие слова, которые будут им понятны. – …Вам надо сделать это с большой напряженностью. Помните колебания, которые вы ощущаете в горле? Вам надо постараться, чтобы они получились очень сильными. Пусть ваше горло… дрожит как можно сильнее. Вы меня поняли?»

Они смотрят на меня с недоумением, но какая-то малышка смело выходит вперед:

«Я поняла».

Мать оттаскивает ее обратно и спрашивает:

«Зачем? Что это может дать? Мы пропали!»

«Нет! – твердо заявляю я. – Не пропали. Я не могу объяснить, что именно это даст, но поверьте: это поможет. Это наша главная надежда на спасение… Но нам необходимо действовать сообща».

Я прохожу по толпе, повторяя те же указания. Мне видно, что на дальней стороне поляны Ли Вэй делает то же самое, стараясь действовать осторожно и не привлекать внимания стражи. Похоже, его слова встречают так же. Большинство поселян испуганы и не верят, что столь странным способом можно будет чего-то добиться. И в то же время люди отчаялись и не видят никакой надежды, и потому готовы ухватиться за любой предложенный шанс, даже самый эфемерный.

«Поверьте мне, – повторяю я чуть ли не в сотый раз. – Это поможет, если мы сделаем это все вместе. Вложите в это все свои чувства – всю надежду и страх, все свои сомнения и веру».

Кажется, выбранные мною слова действуют на женщину, к которой я сейчас обратилась. Она кивает, смаргивая с ресниц слезы. Наверное, эмоции – это единственное, что у нее сейчас осталось… Она только и может, что выразить их в крике, пусть даже сама его не услышит. Отворачиваясь от нее, я проверяю, не пропустила ли кого-то в нашей группе, и боковым зрением замечаю стремительные движения рук. Пожилая женщина в костюме поставщика яростно говорит знаками:

«Это она! Фэй! Та, которая все это начала!» – объявляет она. Кое-кто рядом с ней вздрагивает и смотрит на меня с явным узнаванием.

«Да неужели? – осведомляется другая женщина. – А по-моему, это давным-давно начал город».

«Это если верить ее вранью! – восклицает первая. – Позовите сюда охрану! Они наверняка ее ищут. Если мы ее выдадим, они всех остальных отпустят!»

«Вы что, потеряли еще и остатки разума? – возмущаюсь я. – Они никого из нас не отпустят! Они собираются заставить нас всех работать до самой смерти, чтобы добыть весь металл. Они начинают с самых сильных, которые стоят вон там. Когда их не станет, нас заставят работать вместо них. Этот план – крикнуть всем как один – наша единственная надежда!»

Но та женщина, которая первой меня узнала, больше не обращает на меня внимания. Когда ей не удается найти других сторонников, она сама идет за кем-то из солдат. Отыскав одного, она дергает его за рукав и делает знаки, которых тот не понимает. Он раздраженно отпихивает ее, но она не сдается и, прибегнув к более простым знакам, указывает на меня в толпе. Солдат недоуменно на меня смотрит. Он не понимает, почему она меня выделила, но теперь я перестаю быть незаметной для солдат. Я хотела оставаться неузнанной, но такой возможности у меня больше нет. Солдат углубляется в толпу женщин и начинает пробираться ко мне.