Джо Р. Лансдейл - Бог Лезвий

Его лицо синело, а глаза – такие же выпученные, как и тогда, когда он кончил ей внутрь, готовы были вылезти из орбит. Тканевый узел безжалостно впивался ему в глотку, мир проваливался в черноту…

…и вот Бекки пробудилась на полу гостиной, вся мокрая от пота. Ночнушка льнула к ней, будто промазанная изнутри клеем.

Просто сон , подумала она. По-своему замечательный – расплата за все со мной содеянное, но – лишь сон .

На следующее утро видение застигло ее снова – на этот раз в душе. Приятные теплые струи воды из насадки вдруг обернулись длинными, светлыми пучками нитей, заворачивающихся в узел висельника, и внезапно Клайд повис прямо перед ней словно марионетка, вывалив почерневший язык, на глазах меняющий цвет от воспаленного красного к синюшному.

Образ задержался ненадолго, затем побледнел, отступил.

Бекки опустилась на колени. Вода барабанила по коже в приятном теплом ритме.

И да, увиденное тоже было приятным. Она хотела , чтобы Клайд заплатил сполна.

Чуть позднее, когда Бекки вытиралась, зазвонил телефон. Набросив на плечи банный халат, она пошла взять трубку. Монти, проводивший субботнее утро за книгой, появился у нее за спиной – интересуясь, кто мог звонить им в столь ранний час. Поймав его вопрошающий взгляд, Бекки одними губами произнесла: Филсон.

И сержант, и его жена были чрезвычайно добры к ней на протяжении всего следствия. Бекки всячески благодарила судьбу за то, что Филсона приписали к ее делу. Он ее понимал. Не глядел на случившееся так, будто она сама дала подросткам зеленый свет и была всему причиной – вертела перед носом у пубертатов задницей, а потом еще жаловаться вздумала. Филсон был хорошим полицейским в полном смысле этого слова.

Так получилось, что именно он принес ей странную весть – по голосу сержанта было слышно, что он сам не уверен, в каком тоне ей обо всем поведать.

– Парень Эдсонов, – наконец выдал он. – Он повесился в камере.

Бекки не ощутила ни намека на жалость. Некоторое время она стояла, прижав трубку к уху, лишь через несколько секунд к ней пришло осознание, что Филсон продолжает говорить.

Она передала трубку Монти, а сама привалилась к стене в легкой прострации и стала слушать их с Филсоном разговор. Ее муж всячески демонстрировал свою либеральную позицию – говорил, ему жаль, что такой молодой человек покончил с собой, что это очень плохо и грустно. Прямо извинялся – возможно, со временем Клайд Эдсон исправился бы, осознал свою ошибку, бла-бла-бла.

Все это было пустым звуком, ведь она понимала: ни одно из этих слов не было искренним. Просто так говорить с Филсоном Монти подсказывала собственная трусость, природная неспособность пойти наперекор социальной дрессировке и сбросить хоть на миг шелуху либерала.

По разумению Монти, никто не мог полностью отвечать за свои действия. Виноваты всегда были среда, злые родители, плохое воспитание. Индивид же оставался в стороне. Он – не более чем суденышко без рулевого, бороздящее бескрайние моря судьбы в поисках безопасной гавани, оберегающей от жестокости мира.

Такова – или же примерно такова – философия Монтгомери Джоунса.

После того как он повесил трубку, Бекки рассказала ему о видениях. В ответ Монти улыбнулся, сказал что-то о сильном перенапряжении и о том, что порой сны бывают «в руку». Это ее разозлило, но она решила, что муж, вероятно, прав. Но дни шли, ее память все чаще обращалась к тем призрачным образам и находила их вполне реальными. Тогда Бекки уже знала наверняка, что была на одной волне с Клайдом в момент, когда он наложил на себя руки. Будто бы то, что он с ней сделал, связало их незримой нитью – сформировало метафизическую пуповину, которую разрезала смерть Клайда.

О, как бы она хотела очутиться во плоти рядом с ним в тот момент, когда он шагнул в пустоту. Спросить, как ему это нравится. Что он чувствует. Именно эти вопросы он задавал, пока насиловал.

Монти вмешался в ход ее мыслей, вооруженный двумя чашечками кофе и глупой улыбкой на своем добром лице. Именно так он отреагировал на ее рассказ о видениях – покровительственной улыбкой хорошего муженька, с которой успокаивал ее и готовил к визиту на прием к психиатру.

Дурак психиатр щеголял такой же глупой улыбкой. При нем был целый багаж красивых словечек: миссис Джоунс, на сегодняшний день нет никаких доказательств существования пророческих снов. Подобные сны – последствие сильной эмоционально-психологической травмы. Мысли о смерти насильника внушили вам некое чувство отмщения, а благодаря совпадению вы убедили себя в том, что имеете дело с предвидением. На самом деле вас просто разыграл собственный разум. Такое часто случается. Пройдет время, и эти сны – видения, как вы их называете, – отпустят вас. Забудьте про ясновидение, всему есть разумное объяснение. Теперь идите домой. Попробуйте обо всем забыть. Время залечит раны… все пройдет.