Владимир Фёдоров - Остров Аграфены

Она была молода – лет восемнадцать, не больше – и красива. Даже опухший от слез маленький прямой нос и тёмные круги боли и обиды под большими голубыми глазами лишь делали её красоту более трогательной.

Ещё раз всхлипнув, она вдруг негромко произнесла обычным человеческим голосом:

– Ну что, так и будешь в кустах сидеть?

Сергей вздрогнул от неожиданности и чуть было не рванулся прочь, но, невольно сделав пару шагов назад, всё же сумел остановить себя.

– Я же знаю, что ты там. Боишься? Как острогой бить, так смелый, – Она опять беззащитно шмыгнула носом.

Сергей медленно выпрямился и чуть показался из-за кустов.

– Что, сказок начитался? Думаешь, сейчас схватит – и на дно.

– Н-нет, не думаю, – Сергей наконец-то обрел дар речи. Не зная, как дальше продолжить, но почему-то желая сказать ей что-то приятное, он вдруг неожиданно для себя спросил: – А это вы тут так хорошо пели позавчера утром?

– Я… Да, наверное, зря! – В глазах её темнела обида. – Я ему – песню, а он мне – острогой в бок.

– Простите, я же не… Так это вы… для меня пели? – Соблюдая приличия, он отвел глаза от её обнаженного тела.

– А для кого же ещё! Не для деда же твоего, тем более что он уехал.

– Но почему для меня?

– Почему… – Она, всхлипнув, отвернулась. – Потому, что дурак ты! Вот почему! Русалки поют тем, кто им нравится.

Сергей опять надолго замолчал.

– Ну что, так и будешь истуканом на берегу торчать? Не съем я тебя, не бойся. Посмотри лучше, что ты мне с ногой сделал.

Спустившись вниз и поняв, что, не замочившись, на валун не перебраться, Сергей нерешительно потоптался на берегу, потом скинул сапоги и побрел к камню.

Она обернулась посильнее, показав маленькие красивые груди. Сергей не выдержал и потянул с себя рубаху.

– Вот, наденьте.

– А зачем? – Она впервые чуть улыбнулась – Разве у меня некрасивое тело или плохая кожа?

– Н-нет, очень красивые. Но я же мужчина, а вы девушка…

– Опять боишься. Ну, ладно уж, давай. – Она быстро окунула рубаху в воду и, ставшую полупрозрачной, застегнула на одну пуговицу пониже груди.

– Простите ещё раз, что я вас так. Я же не знал, я думал, что это рыба большая. – Сергей чувствовал, как его медленно втягивает в эти голубые омуты глаз, но ничего не мог с собой поделать.

– Смотреть надо лучше! – Она произнесла это уже примирительно. Потом, поморщившись, чуть согнула в колене раненую ногу и приподняла водоросли вверх от колена. – Вот как разукрасил!

Увидев край глубокого кровавого рубца, Сергей невольно заволновался, словно перед ним была обыкновенная, случайно пострадавшая по его вине девчонка.

– Вот действительно идиот! Так располосовал. Очень больно?

– Немного есть.

– Как бы заражения не получилось! Может, я за аптечкой сбегаю. Антибиотиком присыплем, перевязку сделаем…

– Антибиотиком! – Она опять улыбнулась. – Ты забыл, кто я?

– А что, что же тогда? – он в который уже раз растерянно затоптался в воде.

Вместо ответа она стала медленно разматывать водоросли на ноге и, глянув ему прямо в глаза, наконец-то негромко произнесла:

– У вас, людей, кажется, есть такая пословица: «Куда бьют, туда и целуют…»

– Н-не понял, – он невольно помотал головой, хотя уже понял всё.

– Туда и целуют, – повторила она и показала пальцем на самый конец раны у колена.

Чувствуя, что пропадает, но, махнув на себя рукой, Сергей наклонился и осторожно прикоснулся губами к ране, ощущая солоноватый вкус. А потом, покрывая её поцелуями, стал медленно подниматься вверх по ноге. Рука его, скользя по бедру следом за губами, ощущала уже только шелковистую нежную кожу с почти неразличимой, тающей под пальцами ниточкой шрама, но сейчас это чудо совсем не поражало Сергея.

Потом он нес её на руках на берег, и горячий шёпот обжигал его ухо:

– Не торопись, милый, ты у меня первый…

Проснулся Сергей от того, что его обдала волна какого-то необыкновенно вкусного запаха. Открыв глаза, он увидел Её со сковородкой в руках, только что стряхнувшую очередной горячий блин на верх уже высокой янтарной стопки на краю стола. На Ней был лишь бабушкин фартук, небрежно прихваченный на тонкой талии узелком завязок, а чуть порозовевшее от жара плиты лицо стало ещё прекраснее. Сергей невольно зажмурился от такой картины, всё ещё окончательно не веря в реальность происходящего, но Она уже заметила, что он не спит.

– Вставай, вставай, засоня! Завтракать пора, а точнее – даже обедать! – Васильковые глаза её весело блестели.