Леонид Машинский - Жёлтая дорога

– Извините, пожалуйста! – говорит он ещё громче прежнего. -Я, кажется, вас тут видел с козой! У вас случайно не найдется молока, хотя бы поллитра?!

На этот раз старушка морщится, как будто оглоушенная.

– Молока? – переспрашивает она.

Вл. Да, молока. У меня двое детей. Если у вас есть, я куплю. Сколько вы хотите?

Б. Милай, нету молока.

Вл. А что так?

Б. Вот так. Совсем плохо Зорька доится. Нынче вовсе три капли.

Вл. А у вас одна коза?

Б. Одна, милай.

Вл. Всё та же? Я вас видел два года назад.

Б. Вы, что ж, надолго приехали?

Вл. Недели на' две. Я здесь дом купил (Владимир говорит уже почти на нормальной громкости).

Б. А, д-да, Матрёнин. Вы, может, хотите яички?

Вл. А яички есть?

Б. Яички принесу.

Вл. Ну, принесите пожалуйста.

Б. Сколько вам?

Вл. Сколько дадите.

Бабка удаляется. Владимир ожесточённо размахивает руками, отгоняя насекомых. Миня тщетно клацает зубами, пытаясь схватить эту мелкую добычу. Старухина собака замолкла. Солнце село в лес на западе, там по розовому фону проплывает маленькая одинокая тучка.

Вл. В следующий раз надо брать реппелент, правда, Миня?

Миня в ответ делает несколько кругов, гоняясь за собственным, особенно уязвимым подхвостьем. Бабка возвращается, уже без палки, она прижимает обеими руками к груди штук семь-восемь перепачканных в помёте яиц.

– Этого хватит? – спрашивает Владимир, протягивая ей между кольев купюру.

– Спасибо, милай, – говорит бабка и одно за другим начинает передавать ему яйца. Ничего лучше не придумав, Владимир напихивает их в карманы штормовки.

– Спасибо, милай, – говорит еще раз бабка, уже сжимая в ладони заработанные деньги.

Вл. А может, молочко потом всё-таки будет?

Б.Приходи завтра.

Вл. Спасибо.

Старуха повернулась и медленно заковыляла к своему, ещё более старому и запущенному, чем купленный Владимиром, дому. Владимир с Миней тоже сделали несколько шагов от забора.

– До свидания! – кричит Владимир, вспомнив, что не простился.

– А, до свиданья, до свиданья, милай, – отзывается бабка.

Вл. Послушайте, а правда, что здесь есть медведи?!

Б. Медведи? Говорят, ходит тут. Я в лес не хожу. Говорят, ходит. А вы что, никак охотиться?

Вл. Да нет, что вы! Видите, какой у меня зверь?!

Е. А, ну вы поосторожне'й. Я тут всю жизнь живу – никогда далёко не ходила. Спаси Бог! – крестит Владимира.

Вл. Спасибо, мы постараемся. Ну, всего хорошего!

Всё более вечереет. На траву по краям тропинки, по котором Владимир с Миней возвращаются домой, уже пала поблёскивающая роса. От комаров просто нет спасу. Забывшись, Владимир хлопает себя по карману и разбивает несколько яиц. Он чертыхается, сплёвывает и, оттопырив карман большим пальцем, прибавляет шагу. Миня спешит за ним.

Видимо, в ответ на Владимирову ругань, цепная собака опять взлаивает. Бабка, проходя мимо, замахивается на неё. Собака, заскулив, прячется в будку, а старуха убивает занесённой рукой комара у себя на плече, затем она скрывается за углом дома. Слышно, как прогибаются ступени крыльца под неуклюжими бабкиными валенками. Скрипит открывающаяся дверь и навстречу входящей совершают стремительную перебежку босые детские ноги.

Б. Чаво соскочила?

Детский голос (далее – Д.Г.) Бабуль, кто это?

Б. Дачник. Яйца продала. Ложись. Молочка-то попила?

Д.Г. Бабуль, а он злой?

Б. Да какой злой? – дурак дураком. Тьфу ты, Господи, Пресвятая Матерь Богородица!

Д.Г. Бабуль, ты молишься?

Б. Ложись, не гоноши, – она наконец затворяет за собой входную дверь.

Е, Вот карга старая – комаров напустила!

Д.Г. А чего Трезорка-то так лаял?

Б. Ложись, говорю, Машка!

Д.Г. Да я лежу уж, – и опять слышен перестук детских пяток.

Бабка возится в углу перед небольшой, донельзя закопчённой иконой, зажигает красноватую лампадку.

Б.Ох, грехи наши тяжкие! – она утирает слезу в углу глаза кончиком подвязанного под подбородком платка, почти неслышно проборматывает «Отче наш» и несколько раз повторяет «Спаси и сохрани!»

Почти совсем стемнело. На небе зажигается полная луна, на неё наползает лубочное полупрозрачное облачко. Из-за бабкиного сарая, жужжа, появляется толстый бражник и, собирая нектар, хлопочет над сиреневым кустом.

Позднее безветренное солнечное утро. Мая в лилово-зелёном бикини загорает, расположившись на усыпанной жёлтыми цветами лужайке впереди палисадника. Блаженная насекомая тишина прерывается лишь далёкими криками петуха и ещё более далёким, по временам возобновляющим работу, мотором трактора. Из калитки, погромыхивая пустым ведром, выходит Владимир,