Мартин Уиллоу - Предсказание

"Семь дней", — такие слова слышали люди, посмотрев необычную видеокассету. Сюжет знаменитого фильма ужасов всплыл в памяти Джорджа Сиборна, едва он открыл глаза и поднялся с кровати. Да, у него осталось всего семь дней. Но, в отличие от героев кино, он не мог передать страшное проклятие другому человеку. Да и стал бы он это делать, если бы у него появилась такая возможность?

В запасе у Джорджа есть одна неделя, и он должен закончить последнюю картину. Именно на третьем полотне таинственная женщина откроет истинный лик. Кем бы она ни была, чего бы она ни добивалась, художник изобразит её.

Утро выдалось прохладным, небо заволокло низкими серыми тучами — не самое лучшее начало дня для того, чей финал близок и неизбежен. Художник вышел на веранду и взглянул на пустой мольберт, где скоро должна появиться его третья работа. Последний закат. Наконец-таки женщина спустится с холма, приблизится к зрителям и явит собой нечто, не поддающееся человеческому восприятию. Возможно, она является древней богиней, которая страждет обрести новую плоть, и добьётся этого через кисть Джорджа. Джордж станет её первой жертвой. Получив нужную кровь, она обретёт возможность вернуться в реальный мир.

От размышлений мужчину отвлекла Меррил:

— Джордж, иди завтракать!

— Да, дорогая, — художник отвернулся от чистого холста.

— Сегодня приступишь к заключительной части? — поинтересовалась жена, выкладывая тосты на тарелки.

— Сегодня, — кивнул Джордж. Аромат горячего кофе помог ему сбросить последние остатки сна.

— Самый трудный фрагмент?

— Самый трудный, — утвердительно ответил муж, а потом, вспомнив о пьесе дочери, спросил, когда состоится постановка в школе.

— Через неделю, — произнесла Меррил, даже не подозревая о том, что давит таким ответом на больную (самую больную в жизни) мозоль Джорджа.

— Через неделю… — в третий раз повторил слова жены мужчина.

— Тебя что-то беспокоит?

— Нет, всё в порядке.

По спине Меррил пробежал холодок. Джордж снова сказал, что всё в порядке. Что он скрывает? Почему он не хочет ей ничего рассказать? А если задать вопрос напрямик, чтобы он не смог уйти от ответа?

— Не беспокойся, — Джордж Сиборн заметил напряжённое ожидание жены и взял её за руку. — Дорогая, я не хочу, чтобы ты переживала понапрасну.

— Джордж, иногда мне начинает казаться, что я теряю тебя. Звучит глупо, но у меня возникло такое чувство, что с тобой должно случиться что-то плохое. Я хочу уберечь тебя, но не знаю, как это сделать. Пожалуйста, скажи мне правду, — на глазах жены заблестели слёзы. От природы Меррил была сильной женщиной и не позволяла себе плакать при Джордже, но теперь что-то внутри неё оборвалось, и она склонила голову к мужу.

— Меррил, детка, не нужно плакать, — Джордж обнял жену, но внутри у него происходило что-то невообразимое. Он едва подавил в себе стон отчаяния.

— Если тебя не станет, я не переживу этого!

— Не говори так.

— Прости. Наверное, на меня влияет погода.

— Ничего, — мужчина допил кофе, поцеловал Меррил, встал из-за стола и снова вернулся на веранду.

Она догадывается. У Меррил нет объяснения той тревоге, которая охватила её, но она обо всём догадывается. Джордж чувствовал себя мерзавцем. Впервые в жизни у него появился большой секрет от жены, и он не спешит его раскрывать. Но что он может сказать? Дорогая, через неделю тебе придётся хлопотать по поводу моих похорон? Или сообщить, что у него появилась кое-какая информация, согласно которой он протянет не более семи дней? Пожалуй, молчание — лучший выход.

Установив чистый грунтованный холст, Джордж занял место перед мольбертом и подготовил всё необходимое для работы. Сегодня ему понадобятся все оттенки красного: от светло-алого до тёмно-багрового. Кровавый закат. По спине художника побежали мурашки. Тем не менее, он сделал первый набросок. Третья картина практически не отличалась от двух предшествующих в композиционном плане, за исключением женщины, выдвинувшейся на передний план.

Мужчина лишь обозначил человеческую фигуру, но выписывать детали таинственной незнакомки пока не торопился. Вместо этого он занялся небом, которое затянули тучи, отразившие свет заходящего солнца. Длинные полоски пурпурных лучей разлились во всех направлениях, придав земле огненный оттенок.

Движения руки художника были резкими, словно он держал в руке не кисть, а нож. Из-под кисти проступали красные полосы, и казалось, что Джордж Сиборн взрезает полотно, истекающее густой кровью. Картина превратилась в спину раненного животного.