Олег Бондарь - Убитое счастье (СИ)

— Что-то случилось? — спросила.

Сама измотанная до невозможности, она боялась услышать неприятную новость, и почему-то была уверена, сейчас он скажет, что не сможет завтра забрать ее домой, и что она должна будет остаться на выходные в больнице.

К счастью, не угадала.

Мысли у Игоря были направлены совсем в другую сторону.

— Поверь, дорогая, ничего такого, из-за чего стоило бы переживать.

За показной веселостью в голосе легко было различить тревогу и нервное напряжение. Она поняла: вопреки его словам, переживать есть из-за чего.

— Ты хочешь меня обмануть? — она улыбнулась.

Только губами, потому, что не была расположена радоваться чему-либо.

— Разве тебя обманешь…

Они находились в маленькой комнатушке, узкой и длинной, больше похожей на коридор. Кроме них под стенкой жались еще несколько пар, нашептывали друг другу на уши то, что не должны были услышать другие. Из-за неплотно прикрытой двери тянуло холодным воздухом. И хоть Юля плотно укуталась в халат, ноги все равно мерзли.

Жаль, что сейчас не лето, можно было бы выйти на улицу и там спокойно обо всем поговорить…

— Неприятности на работе?

Она начала допытываться с самого незначительного, с того, что меньше всего могло повлиять на их жизнь.

Надеялась, что именно на работе.

И хоть терять ее Игорю сейчас никак нельзя, он единственный в семье кормилец, она почему-то была уверена, он без проблем сможет найти себе другую, возможно, лучшую, и с голоду они не пропадут.

— Нет, на работе все нормально. Я даже договорился, что меня завтра отпустят после обеда, чтобы забрать тебя.

— Правда? — обрадовалась Юля, но, тут же, сникла. Вспомнила, есть еще что-то плохое, несказанное. Ожидала его услышать и в то же время боялась. — Почему же ты такой напряженный? — спросила.

— Понимаешь, Солнышко…

Он таки набрался решимости и рассказал ей все, что произошло вчера вечером.

— Всего-то? — теперь пришла ее очередь изображать беззаботность, потому что на самом деле услышанная новость огорчила ее больше некуда. — А я то думала, ты нашел себе молодую, красивую и, пока я прохлаждаюсь в больнице, решил изменить с ней…

— Ты, правда, считаешь, что все нормально?

— Конечно же, нет, — голос Юли стал серьезным. — Но разве мы в состоянии что-то изменить?

— Я подумал, может, ты теперь не захочешь ехать домой на выходные?

— Еще чего? — искренне возмутилась Юля. — Знаешь, Игорь, я все-таки хозяйка в своем доме. И на ворчание твоей полоумной мамочки мне глубоко наплевать. Попробует что-то вякнуть, быстро на место поставлю. Хватит уже, попила кровушки. Больше не получится. Я теперь тоже сильная. Мне теперь за двоих беспокоиться нужно.

Она никогда раньше не отзывалась о матери Игоря так грубо, но он не обиделся. Более того, она увидела, как морщины на лице мужа сразу разгладились, и теперь он улыбался искренне и счастливо.

Разговор с матерью предстоял серьезный. Игорь мысленно настраивался на него всю дорогу, пока ехал из больницы. Нужно раз и навсегда дать понять, что мать в его доме — никто, права голоса не имеет, и если хочет жить нормально, должна вести себя соответственно.

Что из этого что-то получится, верилось с трудом. Его мать не переделаешь. Горбатого, как говорится, могила исправит. И для того ли мать затеяла комедию, чтобы покаяться и смириться с собственной ничтожностью?

Игорь был уверен, что — нет.

От нее еще следовало ожидать сюрпризов. Естественно, неприятных. На иные она неспособна.

Что делать, Игорь не знал. С одной стороны ему хотелось быть хорошим сыном, каким он и должен быть по всем моральным канонам, а с другой, прекрасно понимал, что ничего не угрожает его семейному счастью больше, чем собственная мать.

От тупиковости ситуации заклинивало мозги. Он курил одну сигарету за другой, а приемлемого выхода из ситуации найти не мог.

Возможно, его просто не существовало…

Дом стоял на месте, с виду — целый и невредимый, что само по себе было отрадным. У калитки Игоря радостным повизгиванием встретил Тузик. Естественно, весь день ему пришлось провести на морозе. Мать ни за что не потерпит собаку в доме.

Интересно, догадалась ли она его покормить?

В записке Игорь напоминал об этом, но сомневался, что к его напоминанию отнеслись с должным вниманием.

В доме было холодно и неуютно. Печка потухла, батареи остыли. Мать лежала в отведенной ей комнате, укутавшись в одеяло, и притворялась спящей. В том, что притворялась, Игорь не сомневался. Еще с улицы он увидел шатающуюся за окном занавеску, а когда входил в дом, услышал скрип диванных пружин.