Эрик Поладов - Крепость. Кошмар наяву… и по расписанию

– Для нас с Вами это, скорее всего, так и останется загадкой. И потом, это сейчас не главное. Сейчас Вы должны понять, что этот человек пойдёт до конца, лишь бы сделать то, что задумал.

– В таком случае у меня есть основания для того, чтобы отправить его на эшафот 1 1 Архитектурное возведение для проведения процедуры смертной казни .

Только Октавиан развернулся и собрался покинуть монастырь, как Аббат схватил его за руку:

– Нет, Маршал.

Слегка оттянув руку, Октавиан начал противиться словам отца Исаака:

– Вы не понимаете Аббат. За все эти годы, что мне приходится возглавлять армию, – указывая пальцем в сторону равнин за стенами замка – я смог не допустить, чтобы хоть один вражеский рыцарь прошёл через ворота. Я делал все, чтобы враг не попал внутрь замка. Но если он всё же здесь, то это моя ошибка, и я должен её исправить как можно скорее. Столько лет я не давал никому завладеть Цертосом снаружи. Я не допущу, чтобы кто-то сделал это изнутри.

– Может быть, Вы не расслышали моих слов? Эта книга предназначена для людей, которые совершают месть. Учитывая Ваши методы работы, этот человек уже сейчас вожделеет встречи с Вами, дабы спустить на Вас весь свой гнев.

На мгновение задумавшись, Маршал быстро ответил:

– В таком случае его нужно казнить как можно быстрее, пока он не причинил вред ещё кому-нибудь. Ведь я уже потерял одного воина утром, перед тем как приехал сюда.

Пытаясь всё также переубедить, Аббат продолжал отчаянно настаивать:

– Вот и не делайте ошибок. Не позвольте этой жертве быть напрасной.

– Хорошо. Давайте поступим по-Вашему и изучим эту книгу.

– Но я и не собирался её изучать. Просто наш разговор был не для посторонних. Это сейчас главное – не допустить, чтобы кто-то узнал об этом. Всё, что Вы услышали должно остаться в этих стенах.

– И что же нам делать?

– Я должен поговорить с этим человеком. Где он сейчас находится?

– Я велел отвести его в тюрьму. Но если Вы хотите видеть его, то нужно поспешить, потому что Король Георг приказал доложить ему обо всём до того, как солнце сядет за горизонт.

– Тогда сейчас же отправляемся туда.

Закат близился, в то время как Маршал Октавиан и Аббат Исаак прибыли к месту, в которое заключали каждого переступившего через законы Цертоса. Кто-то пребывал под землёй в ожидании суда, а кто-то находился взаперти и с содроганием думал о моменте, когда на пороге темницы появится стража, которая немедля поволочит его бренное тело на площадь, где к тому моменту уже будет стоять палач, скрывающий свой холодный лик под красным колпаком, надёжно ухватившись за топор. Маршал проводил Аббата по каменным ступенькам, уходившим глубоко под землю, где находились все противники местных законов: воры, убийцы, лжесвидетели, изменники, богохульники, каннибалы. Минуя одну темницу за другой, Аббат Исаак молился о прощении души каждого бедняги, коротавшего дни в ожидании гильотины, горящего вокруг деревянного столба хвороста, топора палача или виселицы. Лишь дойдя до последней темницы, где находился единственный человек, который попал в тюрьму не за нарушение законов Цертоса, а за нарушение божьих законов, мольба отца Исаака невольно прекратилась. Что-то за дверью противилось прощению за совершённые грехи.

С того момента, как эта темница обрела нового обитателя, в ней многое поменялось. У двери в каждое помещение горел факел. Около последней дверцы факел пребывал потухшим. По приказу Маршала Октавиана стражник поднёс огонь. Это была уже седьмая попытка с момента, как последняя темница прекратила пустовать. Стражник убрал руку и остался на месте, словно зомбированный, ожидая, когда огонь у двери вновь погаснет.

– Солдат! – звонко произнёс Маршал.

Бодрый голос военачальника вывел стражника из ступора. Подойдя к двери, Маршал приказал ему отпереть замок и обеспечить охрану Аббату:

– Ни в коем случае – мягко возразил отец Исаак. – Я здесь не для того, чтобы допрашивать несчастного. Я хочу понять, что им движет и помочь бедняге.

Наклонившись к правому уху Аббата, Маршал прошептал:

– На всякий случай, позвольте не закрывать дверь до конца. Тогда, если что-нибудь случится, я буду знать.

– Конечно.

Проржавевшие петли громко заскрипели, и увесистая дубовая дверь с тяжёлой стальной отделкой распахнулась. Сделав несколько шагов, Аббат вошёл внутрь темницы. Перед ним находились небольшой стол из ветхих полугнилых досок и два табурета, которые поставили по просьбе самого Аббата. Справа в дальнем углу находился Анатас, расположившийся на каменном сыром полу, в окружении крыс, разносивших заразу по всей тюрьме, которая убила не один десяток заключённых, так и не дождавшихся лезвия палача. Крысы сбегались к заключённому со всех темниц, словно чувствуя единственного человека, который не воспринимает их, как разносчиков заразы. Анатас обращался с грызунами так, как относятся к домашним питомцам. Ухватив одну из них, он положил её на кисть своей тощей руки, обтянутой дряблой кожей, а затем приподнял голову и бросил взгляд в сторону Аббата. Лучи тусклого свечения от лампы пролились на его лицо, и монах посмотрел в глаза, которые пугали каждого встречного. Но ни на этот раз. Аббат Исаак увидел в этих глазах зов о помощи, желание стать перед выбором ещё раз, и на сей раз сделать шаг в противоположную сторону.