Эрик Поладов - Крепость. Кошмар наяву… и по расписанию

На обороте свитка была надпись: Развернуть, если замок постигнут страшные казни.

Король рухнул на колени. Лицо Монарха дёргалось вместе с руками, из которых вывалился свиток прямо на пол, впитывая всё ещё тёплую кровь Канцлера Клауса, издавшего последний свой вздох, когда читал о последнем вздохе на свитке. Король Георг впервые не осознавал, что он испытывает: стыд, страх, ненависть, упрёк, раскаяние, гнев. Все его убеждения о величии предков рухнули в один миг. Он перестал ощущать себя заслуживающим королевского трона. Позор заполонил его душу, не оставив места для оправдания.

– Милорд, что случилось? – слегка наклонив голову, спросил Маршал.

Медленно повернув голову в сторону Маршала, Король произнёс сквозь дрожащие губы:

– Оставьте меня одного.

Маршал Октавиан покинул канцелярию, закрыв за собой двери, за которыми ожидал Короля.

А Король, тем временем, продолжал сидеть на коленях, не находя в себе силы подняться. Он всё ещё не мог поверить в то, что его предок, построивший замок, склонил колени перед сатаной. Прочитанное на свитке для него стало хуже всего того горя, что пришлось пережить за последнее время. Его вера потерпела поражение. Прочитанные Георгом строки превратили в крах все его надежды на светлое будущее для своих потомков.

Спустя какое-то время, поднявшись с колен, Георг взял со стола свечу, а затем бросил её на пол, поджигая строки на свитке, что нарушили его право быть достойным королевского трона. Дождавшись пока последние остатки свитка превратятся в пепел, Король вышел наружу, откуда в сопровождении Маршала и шести стражников отправился на улицу, где дороги уже утопали в лужах крови, а навстречу ему бежал отчаявшийся врачеватель Гильем.

– … Я не знаю, что это за чертовщина, но это дело рук чего-то дьявольского. Потому что всё это ненормально – в панике молвил Гильем, обращаясь к Королю, стоя посреди окровавленной улицы, на которой не было абсолютно никого, кроме них, Маршала и шести стражников.

– Я знаю. Я всё знаю – утопая в горе, ответил Король, продолжая идти по улице, минуя врачевателя.

После этого врачеватель посмотрел на вход в башню канцелярии, откуда четыре стражника на носилках выносили тело Канцлера, накрытое белой тканью, сквозь которую в области лица выступали небольшие следы крови. С носилок свисала правая рука покойного Клауса. На пальцах были надеты кольца со сверкающими рубинами и алмазами.

– Маршал, пригоните лошадей. Мы отправляемся в конец замка – распорядился Король.

Маршал отправил стражу за лошадьми, после чего они ввосьмером отправились в местное аббатство.

Доехав до монастыря, Король слез с лошади. Его алый плащ, что накрывал заднюю часть доспехов, слегка развеял ветер. Георг приказал всем оставаться на улице. Георг перешагнул через порог монастыря, и теперь точно знал, какое чувство он испытывал – глубокий стыд за совершённый поступок по отношению к Аббату. Теперь Король не мог даже поднять голову, чтобы взглянуть в глаза отцу Исааку, который стоял прямо перед дверьми храма богослужений. Он вышел на крыльцо, держа в руках чётки, которые прекратил перебирать, как едва увидел перед собой монарха. Георг медленными и короткими шагами приближался к Аббату, опустив голову, с которой свисали длинные кудри, скрывающие лицо монарха. Аббат стоял неподвижно. Его сердце взбудоражилось и колотило во всю мощь, что казалось оно разорвёт грудь монаха. По коленям священника пробежал вибрирующий страх, парализовавший ноги. Лишь длинная мантия не выдавала того, как сильно тряслись конечности старика. Монах боялся лишь одного – что Король повесит на него вину за массовые гибели граждан. Ему всё ещё трудно было забыть те длительные мгновения, когда холодное лезвие топора обнимало его горло.

Дойдя до Аббата, Король упал на колени и схватился обеими руками за мантию священника. Приложив своё лицо к ноге отца Исаака, Георг заплакал, вымаливая прощения. Аббат не знал, как реагировать на происходящее: вздохнуть с облегчением, потому что ему точно не грозит физическая расправа, толи испытать жалость к человеку, который с таким уровнем власти испытывает глубокие душевные терзания. Монах старался поднять Короля, схватившись за края доспехов на его плечах. После нескольких попыток отец Исаак всё же сумел поднять с колен монарха, после чего отвёл Короля в своё жилище, где Георг поведал ему обо всём, что было написано в письме.