Владимир Вейс - Улыбка экстрасенса

– Дурачок! Я верная. Мне кроме тебя никто не нужен!

– Но ведь существуют деньги, обольстители…

– Еще раз дурачок! Это все из фильмов. В жизни все по-другому. У нас в роду все женщины верные. А мы из казачьего рода.

– Ты меня уговариваешь жениться на тебе?

– А почему бы и нет?

Она еще плотнее прижалась ко мне.

– Идите спать! – услышали мы голос бабушки.

Мы вздохнули и пошли по своим комнатам.

4

Ровно в пять приехала шикарная черная машина – японский «Ниссан». Было уже светло в том предутреннем состоянии, когда вся природа дышит не надышится быстро исчезающей прохладой ночи. У нас с вечера было все готово и мы через минуту выскочили на улицу. Водитель вежливо стоял у дверей машины, рассаживая нас в салоне.

Ехали очень быстро. Говорят, что дорога от Туркменабада до Керки занимает не меньше двух часов. Но уже через час мы въезжали в Керки. Машину пропускали так, словно в ней был сам президент страны.

– Твой хозяин здесь авторитет! – заметил мой отец.

Водитель кивнул головой:

– Бяшим-ага очень уважаемый человек. Я везу вас к нему домой. Сейчас он на работе.

– В семь на работе?

– Президент в Ашхабаде встает рано и собирает хякимов на селекторный разбор. На это уходит всего час.

– Интересный режим, – заметил отец. Он сделал вид, что не понял иронии водителя.

Да и тот не собирался говорить, но через минуту сообщил:

– Как только вас расселят, Бяшим-ага приедет.

Да, так и произошло. Мы расположились в прекрасном доме с тенистыми аллеями и большим бассейном чистой воды. Каждому была выделена комната. Когда нас пригласили на веранду пить чай, приехал хяким. Он, радостно, раскрыв руки, пошел навстречу отцу. Было ясно, что они очень были дружны в свое время.

– Какое у тебя прекрасное сопровождение, Вячеслав-джан!

Хяким подошел к нам с протянутой для пожатия рукой. Но вдруг обнял меня:

– Я помню тебя крошкой. Но сейчас ты джигит!

Дину он приветствовал взмахом руки. Она, было, обиделась, но сам хозяин сказал:

– Диночка, у нас восточная страна. У женщин свое место в жизни. Но ты европейка, можешь находиться везде, никто не тронет. У меня в городе жесткий порядок. Мы не пользуемся замками. Все двери открыты.

– Вы победили криминал? – спросил отец.

– Мы вернулись к истокам восточной государственности. И смертная казнь у нас существует. Все это для порядка. Вот скажи, бывает ли такое чувство, когда видишь человека и знаешь его как родного?

– Это ты про меня? – спросил отец.

– Нет, это про твоего сына. Дима очень похож на одного человека, сыгравшего большую роль в жизни моей семьи. Но, что говорить, подождите немного. Впрочем, пройдемте в зал.

Мы поднялись. Помещение было около сорока квадратных метров. И современный чешский сервант стоял от двери в метрах семи совсем маленькой горкой.

Хозяин достал из серванта альбомом старых фотографий.

– Это мой отец, Искандер Курбанович. Он работал в органах и вышел в отставку генерал-лейтенантом КГБ. У него очень интересная молодость. В шестнадцать лет он провел отряд красноармейцев по тоннелю под Амударьей и участвовал в пленении Джунаид-хана.

А первым командиром был человек с гордым именем Беркут. Вот он!

И здесь Бяшим-ага посмотрел на меня:

– Вы, Дима, с ним как одно лицо.

Я взял фотографию, и увидел… себя, но уже, наверное, таким, каким должен стать лет в тридцать.

Динка выхватила фото. Она жадно разглядывала неизвестного нам Беркута и сверяла его со мной.

– Точно! Ты видел сон про себя. Ты и был Беркутом!

– Ей, дочка, о чем ты? Откуда ты знаешь имя этого человека?

– Сейчас расскажу! Это так необыкновенно. Но один вопрос к вам, Бяшим-ага: когда Беркут умер?

– Его расстреляли в 39-м году.

– Расстреляли?

– Да, тогда многих военных расстреливали. Моему отцу повезло. Его мать была какой-то родственницей Калинину. Ну, если знаете, его в СССР называли Всесоюзным старостой.

– Знаю, – хмуро ответил отец. – Он-то свою жену не спас от сталинских лагерей. Но, о чем вы говорите, Бяшим и Дина? О каком сходстве?

– Мы все сейчас расскажем, – воскликнула девушка. – Да, Дим? Расскажем?

Она посмотрела на меня. Я кивнул головой.

Меня это история стала пугать. И я снова рассказал свой сон. Когда я остановился, а это были слова о кинжале из Дамаска, то Бяшим-ага схватился за сердце. Тотчас откуда-то выскочила его жена. Она стала что-то говорить по-туркменски, указывая на нас пальцами.

– Гит! – услышал я знакомое по сну слово.