Джанні Цюрупа - Сказка города Жє

– Всю жизнь? – переспросила Танюша. И пальцами в кожаной перчатке (дорогущие перчатки, я такие не могу позволить себе, я только вязаные) по поручню постучала. – Это у них игра такая в сети. Мой брат тоже все время там зависает.

А я смотрю: глазенки ее прям горят, ресницы накладные (вот есть же деньги на себя, есть!) так и хлопают. Всем растреплет. И расспрашивать дальше не стала.

Дотелепались, через пустырь протащились, собак там много, я боюсь ходить: говорят, нападают на людей. Но добрались до проходной, и в офис. Я к Андрюше зашла, он как раз компьютер разбирал, – и ему пакет с ноутбуком дала:

– Посмотри, можно починить?

Он присвистнул, в затылке хвостатом поскреб.

– Ну, Лидсергевна, ты даешь. Он же в хлам. Экран, внутри наверняка… Я так не скажу, но проще новый купить. Что случилось-то?

– Разбился, – и губы у меня поджались. – Галка ревет, говорит, вся жизнь там.

– Не там, а в сети, – и очки поправил. – Да, блин, не повезло…

Вот бывает такое: все что-то знают, а ты – не знаешь. И спросить неловко, вроде как «почему летом жарко». Сети эти их, компьютеры. Директор наш, Марицкий, меня осенью еще вызывал: Лидочка, ты же молодая женщина, ты же с программами работаешь, с компьютером. Нельзя по каждому поводу ребят дергать, осваивай, Лидочка, и общение с заказчиками по скайпу осваивай. Иди на курсы. А я спросила: а вы оплатите? Я дочку одна поднимаю. Мне учиться некогда и не на что. А он сказал: вот пусть дочка покажет. Они сейчас с пеленок в компьютерах разбираются. Я ее попросила, она фыркнула: ой, мать, ты от жизни отстала, и терминами сыпать начала, я сделала вид, что понимаю, потом у Андрюши переспросила.

– А где же там в сети жизнь? – аккуратно уточнила.

– «Вся жизнь», приложение такое. Очень популярное. Как бы вам это…

– А ты покажи.

– Извините, Лидсергевна, вот этого не могу, – потупился, – это личное. Хотите, я вас зарегистрирую, сами посмотрите?

– Нет уж. У меня работы полно. Спасибо, Андрюша. Ноутбук я тебе оставлю, может, на запчасти пригодится.

И пошла я в кабинет. Она так и не позвонила за весь день, а мне пришлось классной руководительнице врать, что Галка приболела, и что дома отлежится пару деньков – девочка, циклическое, мигрень. Потом звонки, таблицы, и надо вежливой быть, а я все думала: пятьсот долларов. Это мне повезло, Марицкий премию подкинул, и еще я копила, и даже кредит потребительский взяла, чтобы ноутбук этот. Как же получилось, что коробка с кнопочками нужна, а мама не нужна? Вся жизнь! Да разве это жизнь? Гулять надо ходить, на дискотеки, чтобы с мальчиками знакомиться, это и здоровее, и правильнее, чем по клавишам стучать или фильмы смотреть. Мне бы лучше помогла, я же всё ради нее, эгоистки.

Окон в кабинете нет, и холодно, перегородки тонкие, слышно, кто болтает, кто чай мешает. Раньше я с другими девочками сидела, потом Марицкий меня повысил, правда, зарплату не поднял, но одной-то лучше, чем скопом. А тут так меня к другим людям потянуло, к живым, что пошла к девочкам поболтать.

И ничего не помню. Сердце, помню, тянуло, а о чем говорили, про что – не помню. Только в голове крутилось: я же всю жизнь для нее, я же всю жизнь для нее, она – моя жизнь…

Тут Марицкий зашел с таким лицом, словно лимон укусил. Я думала, ругаться будет. А он ласково так сказал:

– Лидочка, ты присядь. Мне из милиции позвонили. Галя твоя из окна…

И дальше – не помню.

Лидия Сергеевна вышла на работу через десять дней после похорон. Дома она ходила по комнате, иногда ложилась на так и не собранный Галин диван и дышала в подушку, прижав ее к лицу. От подушки шел теплый запах Галочкиных волос. Перечитывала записку: «Теперь ничего не изменишь. Ты разрушила мне «Всю жизнь». Приехала из села кума, готовила еду, заставляла умываться, на поминки все сделала. Но – хозяйство, и скоро Лида снова осталась одна.

Тогда она позвонила Марицкому и сказала, что выйдет завтра. Иначе – следом за Галочкой.

Мысль эта – следом за Галочкой – посещала ее постоянно. И еще одна: господи, лучше бы я голову свою о стену разбила, лучше бы свою.

Ей выражали соболезнования – и тут же отворачивались и убегали. Она видела себя в выключенном мониторе: седая, встрепанная, узколицая. Приоткрылась дверь, протиснулся Андрюша.

– Лидсергевна. Я вам ноутбук купил.

– Что? Зачем? Господи, не вернешь же ноутбуком… Андрюш, да это дорого же, я отдать не смогу…

– Жизнь дороже. Сейчас покажу, – водрузил на стол, повозился, подключил, что-то в поиске набрал, куда-то залез, принялся тыкать мышкой. – Вот. Вы прочитайте. Там все понятно. А я пойду, если что – наберите по внутреннему.