Рина Церус - ЧЕРЕПАХОВЫЙ КОТ

Я взялся рассуждать с конца: если в этой жизни я засунут в неприятное мне грудасто-бедрастое тело, значит, это кармический отыгрыш чего-то совершенно обратного. Будем же отталкиваться от нынешних признаков и восстанавливать ТОГО человека.

Моя нынешняя любовь к слову и камню – явно оттуда. Хоть, наверное, и выглядит пародией на те, прежние занятия и увлечения. А этот стародавний ужас перед огнём? Стыдно сказать, но зажигать спички я научился лишь в тринадцать лет. Самым большим страхом детства был страх пожара. Я боялся заводского дыма на горизонте, если не видел трубы, откуда он лезет. Боялся туристических костров и особенно свечей…

Однажды я прилёг на диван попутешествовать . И почти сразу оказался в сумрачном казённом коридоре, выложенном белыми и чёрными плитками. В тот раз мне ничего больше не показали. Зато несколько дней спустя, уже принудительно вызвав перед глазами этот шахматный коридор, я оказался в большой аудитории. Над красно-коричневыми партами смазанно торчали презренные молодые головы. А я стоял перед ними на кафедре и тыкал указкой в чертёж какого-то форпоста.

Третье примечательное путешествие привело меня к крепостной стене, сложенной из старинного булыжника. Тянул туманы серый день – северный, приморский. Под ногами – плотный от влаги песок и мёртвые, мокрые тростниковые стебли. Полуживой тростник махал метёлками слева от меня, а справа стоял он . Я не видел его. Просто знал, что он – рядом.

Кем же мы с ним были? Наверное, немцами или прибалтами. Мы пребывали на острове, в крепости, и каждый день громыхали начищенными сапогами по тому самому шахматному коридору… Насколько сильно мы были связаны друг другом? Не помню. Кажется, я был ему нужнее, чем он мне – он, не первый и не единственный, просто красавец, неглубокий знаток искусства и преподаватель чего-то сугубо невоенного.

Впрочем, вскоре я надолго отпустил от себя эту тему – как чуть позже отпустил поиски Элен и пустые мечты об апгрейде своей нынешней телесной оболочки. Можно сказать, я потерял интерес к самому себе. И бесстыдно, надолго занырнул в злющие компьютерные игры. Старина Квилп самозабвенно правил моим курсором – давил пикапами прохожих, истреблял из арбалета невинных лавочников и заливал напалмом городские улицы. Особенно нравилось ему прилюдно ссать, высаживать ногой стёкла и, конечно же, взрывать машины. Ради этого мы с ним по многу раз возвращались в одну и ту же локацию, где квест был давным-давно выполнен.

А Нелли – в перерывах между нашими с Квилпом забавами – трудилась над моими рекламочками. Она прилежно писала о русском фарфоре, выборе подвесных потолков, тюнинге иномарок и новогодних подарках. Платили ей призрачными виртуальными фартингами и при этом нередко обижали.

…Из молла мы с Элен вышли давними приятелями. Обменялись телефонами, и я сказал, что непременно найду её в Интернете. Правда, тут же выяснилось, что Элен живёт в полузакрытой страничке на ресурсе, который я на дух не выношу, а «Вконтактике» её нет. Ничего, созвонимся. И, может быть, однажды побываем друг у друга в гостях.

Гость в моём доме – явление исключительное. Примерно как и я сам в качестве гостя. Но Элен – особый случай и совершенно другое дело. Ради неё я даже вымою окна и вытрясу половичок.

Моя квартира очень мне соответствует. Там мало места и, как следствие, мало лишних вещей. Квартира просто вытесняет лишние вещи, у неё быстрый метаболизм – как и у меня. Посему мы с моей конуркой вот уже который год пребываем в одной поре: не захламляемся и не толстеем. Правда, у меня на лбу давно уже морщина, а на потолке в комнате – трещина. Но соответствовать так соответствовать.

Мой старый комп, мой кормилец и единственный друг… Ты заменяешь мне телевизор и окно. Не на что смотреть в нынешнем телевизоре, не на что смотреть в моём окне – там лишь чужие окна и продуктовая вывеска. Поэтому они всегда скрыты за белыми рёбрышками жалюзи. А я скрыт в моём компе.

Да, не сказал: в тот светленький, совершенно зрелый весенний вечер я принёс домой две некупленные вещи.

Мокрый потрёпанный «Гамлет» дожидался меня возле дворовой помойки. «Забери его», – жалобно шепнула Нелли Трент. «А нафига он тебе? Ты же всё равно не будешь его читать», – прогундосил мистер Квилп. Я никогда не зачитывался Шекспиром, но всё же послушался Нелли. К тому же, собственного «Гамлета» у меня не было.

А потом мистер Квилп криво наподдал ногой по красноватому камню на краю грубо подсыпанной гравием дороги. Яшма? В наших краях, ископаемая щедрость которых воспета не в одной бравурной строке, дороги нередко подсыпают недорогими самоцветами. Я поднял камушек, и он мне понравился. Дома я продырявил стену над компом, вогнал в неё дюбель и подвесил найдёныша на чёрном шнурке.