Густав Майринк - Кабинет восковых фигур

Приятели снова сидели в пустынном кафе и смотрели в окно, за которым высокий сухощавый мужчина поспешно поднимался по улице.

— Все в точности как тогда, — сказал Синклер, — до чего же судьба скупа на декорации!

Хлопнула дверь, доктор Кройцер подошел к столику, и они пожали друг другу руки.

— Итак, за вами должок, и мы готовы выслушать ваш подробный отчет, — сказал Себалд Оберайт, когда Синклер закончил красочное повествование о том, как они битых два месяца безрезультатно охотились за персом в Париже. — Вы нам так редко писали!

— У меня очень скоро атрофировались все литературные способности, впрочем, речевые тоже, — извинился Мельхиор Кройцер. — Мне кажется, за последнее время я очень постарел. Жить в постоянном напряжении, в душной блокаде таинственного — как это выматывает! Большая часть людей даже и представить себе не может, что значит для человека быть пожизненно прикованным воспоминаниями к вечно неразрешимой загадке! Да еще ежедневные нервные срывы несчастной Лукреции!

Недавно, сломленная горем, она умерла — я вам писал.

Конго-Браун сбежал из следственной тюрьмы, и, таким образом, последний источник, из которого можно было почерпнуть какие-то сведения, иссяк.

Как-нибудь, когда время сгладит впечатления, я расскажу вам об этом более подробно.

— Понятно, но неужели нет ничего, за что можно было бы ухватиться в наших поисках? — спросил Синклер.

— Это был какой-то безумный калейдоскоп, факты, которым наши судебные врачи не могли или просто не хотели верить. Мрачное суеверие, патологическая ложь, истерическое самообвинение — только и было слышно от них, и тем не менее некоторые детали проступили устрашающе рельефно.

Нам тогда удалось арестовать их всех сразу. Конго-Браун признался, что получил близнецов, да и весь паноптикум, в качестве вознаграждения за верную службу от Мохаммеда Дараша-Кога. Вайю и Дхананджайя — искусственно созданное двойное существо, которое восемь лет назад перс препарировал из одного-единственного ребенка (сына Томаса Шарнока). С помощью известных ему одному тайных приемов он развел магнетические токи, которые циркулируют в каждом человеке, и потом, заменив какие-то органы на животные эквиваленты, добился в конце концов того, что из одного организма получилось два, с совершенно разными свойствами и независимыми сферами сознания.

Дараш-Ког, несомненно, владеет каким-то неведомым нашей науке искусством. Как выяснилось, те три черепа Обеа Ванга были не чем иным, как отработанным материалом предыдущих экспериментов; жизнь сохранялась в них в течение длительного времени. Это подтверждает Фатима, любовница Конго-Брауна, и весь остальной персонал кабинета, по своей природе безобидные люди.

В дальнейшем Фатима показала, что Конго-Браун был эпилептиком и в период определенных лунных фаз на него нисходило какое-то загадочное озарение, в котором он себя воображал Мохаммедом Дарашем-Когом. В этом состоянии его сердце останавливалось, дыхание прекращалось и черты лица менялись до тех пор, пока перед ней не возникал Дараш-Ког — сомнений на это счет не могло быть, так как раньше они неоднократно встречались в Париже. Но это еще не все, в таком состоянии он излучал настолько мощную магнетическую энергию, что без всяких приказов мог принудить любого человека повторять за собой всевозможные движения и самые невероятные позы.

Это действовало на человека как пляска св. Витта — так же заразительно и непреодолимо. Он обладал фантастической гибкостью и в совершенстве владел дайя — традиционным мастерством дервишей, которые, выкручивая свое тело каким-то нечеловеческим образом — ни один человек-змея в мире не сумел бы повторить эти движения, — достигали определенных смещений сознания и вызывали различные паранормальные феномены. Всему этому его обучил перс.

Во время их совместных гастролей, переезжая из города в город с кабинетом восковых фигур, Конго-Браун не раз пробовал с помощью своей магнетической силы сделать из того или иного ребенка человека-змею. У большинства при этом ломался позвоночник, у других не выдерживал мозг, и слабоумие на всю жизнь становилось их уделом.

Выслушивая показания Фатимы, наши медики только качали головами, однако дальнейшие события должны были заставить их очень серьезно призадуматься. Конго-Браун сбежал из комнаты для допросов через соседнее помещение. Следователь рассказал, что он уже собирался было составлять протокол, но египтянин вдруг как-то странно уставился на него и стал делать руками непонятные пассы. Охваченный подозрением блюститель порядка хотел позвать помощь, но все его тело сковал паралич, а язык стал сам по себе выкручиваться таким образом, что он до сих пор не понимает, как это было возможно (это наваждение всегда начинается с полости рта). Что было потом, он не знает, сознание покинуло его.