Джеймс Герберт - Святыня

Забытье. Усталость сказалась и на Фенне. Чье-то невидимое присутствие, витавшее здесь, на этих церковных землях, как паразит, вытягивало из человека психические силы. Слабость, которую он ощутил при явлении чудес, странная атмосфера, флюиды в самом воздухе — все говорило о том, что происходит какая-то реакция, возможно, переход существующей энергии в новую форму. И катализатором этой реакции, физическим и психическим, теперь Делгард был уверен, являлась Алиса Пэджетт.

Он оглянулся на выцветшие манускрипты. Ответ лежал там, написанный по-латыни, на древнем языке, знакомом священникам с момента возникновения христианской религии. Это казалось невероятным, но он уже не раз был свидетелем невероятного. Связь с временами многовековой давности таилась в этих письменах, в искаженных, причудливых каракулях, свидетельствующих об измученном, безумном человеке, написавшем эти позорные слова. И этот человек был священником, священнослужителем шестнадцатого века, который согрешил не просто против веры, но против всего рода людского.

И что делало его проступок еще более непростительным — это проблески понимания в век предрассудков и невежества. Этот человек знал о парапсихических силах, сумел выделить их из заблуждений колдовства и все же поощрял ложные воззрения своих ближних, пользовался ими в собственных целях, и, поступая так, вызвал против себя еще более страшные силы. Люди того времени верили, что уничтожили ведьму под руководством и по наущению своей правительницы, королевы по имени Мария. Мария Тюдор. Но они уничтожили нечто большее, чем мифическое изобретение, — они уничтожили кого-то, чьи чрезвычайные душевные силы смогли пережить физическую смерть человеческого тела. И в конце концов, когда определенные психические элементы соединились, они смогли вновь создать ее собственную физическую сущность.

Колдовство, имя Мария, духовная энергия, вызванная религиозным рвением, — все это были хоть и странные, но необходимые составляющие. Современный священник, который согрешил, зачатый во грехе ребенок — это катализаторы. И самую важную роль в метаморфозе сыграла именно Алиса, поскольку была зачата на том самом поле, где почти пять столетий до того изрезали, а потом заживо сожгли ту самую монахиню.

Делгард прислонился к дверному косяку, в голове проносились невероятные, безумные мысли.

Мог ли существовать вековой метемпсихоз, переселение души умершей в другое тело? Получила ли Алиса ту самую искру ее сущности? Она выросла, воспитанная своей матерью, набожной женщиной, прислоняющейся перед именем Марии, а в возрасте четырех лет ее постигло серьезное несчастье, и врачи не могли дать удовлетворительное объяснение ее недугу. Через семь лет она так же необъяснимо исцелилась. Чудесным образом. И такими же чудесными представлялись исцеления других. Но не были ли они вызваны психическим воздействием?

Делгард покачал головой, запутавшись в своих мыслях.

Алиса говорила на чуждом ей языке, взрослым голосом, произносила староанглийские слова, содержание которых было… тревожным, похотливым В нее вселился бес? Или… или это было перевоплощение? Как католическому священнику, подобная идея должна была показаться ему абсурдной, но Делгард не мог избавиться от этой навязчивой мысли.

Но даже она подавлялась главным вопросом: зачем и кому нужно все это?

Его с такой силой охватило предчувствие, что во всем теле возникла слабость и пришлось ухватиться за косяк, чтобы не упасть. В предчувствии беды не было ничего нового — это ощущение преследовало Делгарда уже несколько недель, но теперь он понял, что беда надвигается. Краткий взгляд был подобен физическому удару, поразившему его и мгновенно оставившему лишь полное опустошение, страшное знание о… о чем? Ни о чем. О пустоте, страшной своей абсолютностью. И ничего ужаснее он не испытывал за всю свою жизнь.

Необходимость опереться на святую землю заставила Делгарда, пошатываясь, выйти из комнаты. Было нужно помолиться, найти духовное покровительство, чтобы бороться с нависшим злом.

Он распахнул входную дверь, и ночь снаружи показалась черной, как та пустота, свидетелем которой он стал мгновение назад.

Холодный сквозняк прошел по прихожей и прокрался в комнату, где спал репортер. Ощутив холод, Фенн беспокойно заворочался, но продолжал дремать, хотя сон не был убежищем, а продолжал дневные кошмары. Уголки выцветших листов на столе заколыхались от холодного дуновения.