Нина Воронель - По эту сторону зла (Былое и дамы-2)

Отчаявшись, Лу решила порыться в письмах, полученных ею по приезде в Мюнхен, – она хранила их, чтобы при встрече показать Карлу. И – о чудо! – нашла маленькую открытку, почти наверняка написанную той же рукой. Автор выражал надежду на встречу с удивительной женщиной, стояла и подпись – Рене Мария Рильке. Дальше уже не составило большого труда найти его адрес, и Лу предложила встретиться в соседнем с отелем кафе.

Она намеренно пришла раньше назначенного времени и села у дальнего от входа столика, чтобы угадать, кто из входящих Рене Мария Рильке. Кафе было популярным, время пополуденное, и входная дверь то и дело отворялась, впуская все новых и новых посетителей. Она выбрала двух-трех мужчин поэтического облика, обводящих зал ищущим взглядом, но ни один из них к ней не подошел. Она уже было подумала, что неизвестный поэт не отозвался на ее приглашение, как вдруг за ее спиной тихий голос произнес:

– Добрый день, божественная фрау Лу Саломе.

Она обернулась и не поверила своим глазам – перед нею стоял юноша, почти еще мальчик. Неудивительно, что она не обратила на него внимания, перебирая взглядом входящих в кафе мужчин. Мальчик на лету схватил ее руку и, низко склонившись, впился губами в запястье. Он не спешил завершить поцелуй, а Лу не спешила отнять руку – губы у него оказались удивительно нежными и теплыми. Но все же долго так продолжаться не могло, и она наконец откинулась на спинку стула и сказала:

– Садитесь, Рене, и расскажите мне немного о себе.

Рене рухнул на соседний стул так неловко, что наступил ей на ногу, потом испуганно отодвинулся, но не слишком далеко, так что колено его уперлось ей в бедро. Лу могла бы чуть повернуть стул, чтобы, не смущая юношу, оттолкнуть его колено, но ей понравилось его прикосновение, и она сделала вид, что ничего не заметила и слушает внимательно.

– Я родился в Праге, учился там в университете… издал два тоненьких сборника стихов, приехал в Мюнхен в прошлом году…

Пока он сбивчиво открывал ей небогатые подробности своей короткой жизни, она исподтишка рассматривала его черты, не находя в них ничего примечательного: крупные темные глаза в тени спутанных темных волос, бледные щеки, плохо вылепленный нос уточкой, глубокая ямочка на подбородке. Внезапно голос его прервался, похоже, волнение перехватило ему горло. Чтобы выручить юношу, Лу спросила, принес ли он с собой цикл стихов «Видения Христа», о котором написал в своем письме. Он стал лихорадочно рыться в карманах своей студенческой курточки, вытаскивал какие-то бумажки и бросал на пол, но никаких стихов не нашел.

– Как же так, – бормотал он, – я перед уходом положил их в левый карман… Куда же они делись?

Вид у него был растерянным и несчастным.

Потом, когда их отношения уже сложились, они вместе искали эти стихи в его комнате, но так и не нашли. А через много лет, когда Рене уже давно стал общепризнанным величайшим поэтом современности Райнером Рильке, их искали многие литературные критики и издатели и тоже не нашли. Странно, не правда ли?

Может, этих стихов вообще не было, он просто их придумал, чтобы добиться свидания с божественной фрау Лу Саломе? Мог ли он предполагать, куда это свидание его приведет?

Через пару дней они встретились в парке – огромном и прекрасном, почему-то называвшемся Английским садом. Им повезло, аллеи парка были пустынны – с нависших над городом грозовых туч накрапывал некрупный дождь, который разогнал гуляющих. Предусмотрительная Лу взяла с собой большой зонтик, предполагая, что влюбленный поэт придет не только без зонтика, но даже без головного убора. Так и оказалось: когда она подошла к водопаду, у которого они назначили встречу, волосы у Рене были совершенно мокрые – он, как видно, давно ее ждал.

– Скорей прячьтесь под зонтик! – воскликнула она, но Рене не удалось нырнуть в прозрачную голубую тень зонтика, он был для этого слишком высок.

– Тогда держите зонтик вы, – сообразила Лу, – он достаточно большой для двоих.

Но зонтик оказался недостаточно большим, и Лу то и дело выскальзывала под капли дождя, которые становились все крупнее.

– Так не пойдет, – объявила она и решительно прижалась к Рене, – вам придется за меня держаться.

Его рука, застрявшая между плечом и локтем Лу, была так наэлектризована желанием, что волна этого желания захлестнула и ее. За последние годы у нее было немало любовников, в разной степени в нее влюбленных, – все они были мужики бывалые, знавшие толк в любовных утехах, но не в любви. Ими можно было играть и манипулировать. А как быть с этим, юным и неопытным, который мог бы быть ее сыном? Оттолкнуть и не попробовать? В ее мысли ворвался его голос: