Эпоха Век - Бабы дуры

Таисия прекратила свою пламенную речь и, достав из рукава платья платок, аккуратно промокнула уголки глаз. Мадам, к своему удивлению, заметила, Таисия и вправду всплакнула, но уже через секунду, опять кокетливо «состроила глазки» Михаилу и подняла свой бокал.

– Давайте выпьем, тем более, что вино как раз то, что любила Павловна. Михаил, она гордилась вами.

Посидели ещё немного, каждая из женщин вспомнила какие-то яркие моменты, связанные с Павловной. Пора было восвояси, Марковна встала из-за стола, давая сигнал своим подругам.

– Зося Марковна, подождите, присядьте, – сказал Михаил, – мать пред смертью в телефонном разговоре, просила меня найти и наказать вашего обидчика, Сергея. Разыскивали его долго, но не наша вина, живого найти легче, чем мёртвого.

Марковна ахнула, прикрыв рот рукой. В комнату вошёл Лев и положил на стол перед Михаилом папку. Из папки были извлечены несколько фотографий и лист бумаги с отпечатанным текстом и печатями. Марковна надела очки и, качая головой, запричитала:

– Ой-ой-ой, да что же это? Как так, у него жена, дети.

На двух фотографиях были изображены разбитая вдребезги машина Сергея, он весь в крови, лицом уткнувшись в руль. На третьей – носилки «скорой помощи» с телом Сергея в тот момент, когда санитар закрывал замок – «молнию» на мешке, в который укладывают трупы. Листок бума-ги был ксерокопией свидетельства о смерти – 15 июля, день рождения Марковны.

– Его жене достались все активы фирмы, имущество, как движимое, так и недвижимое, с неё долг снять? – спросил Михаил.

– Что ты, Миша, даже думать об этом забудь, я уже давно ему всё простила, дай мне дожить свою жизнь спокойно, без каменной глыбы, что ляжет мне на душу, если ты будешь преследовать несчастную женщину.

– Она в полном порядке, Зося Марковна, – усмехнулся Михаил.

– Нет, нет и нет, Миша, прошу тебя, не надо, – Марковна прижала руки к груди, – не хочу я грех на душу брать, сколько мне осталось, одному богу известно, не хочу его гневить.

– Что ж, дело ваше, было бы сказано.

– Спасибо, Миша, что уважил нас и маму помнишь, – Марковна прослезилась, – дай бог тебе здоровья.

– Мадам, – усмехнулся Михаил, – вы совсем неразговорчивы или как?

– Я больше люблю слушать, привычка, – Мадам выдержала взгляд Михаила, хотя ей очень хотелось ускорить сцену прощания.

– Обращайтесь, если что, – улыбнулся Михаил, не сводя взгляда с Мадам.

«Вот упырь, урка, говорит слащаво, а в глазах яда, как в лаборатории серпентария, дай бог, чтобы не пришлось нам к тебе обратиться, наизнанку вывернешь» подумала Мадам и поспешила выйти на улицу.

За короткую дорогу до дома Марковны, Таисия переключила своё внимание на Льва.

– А сколько тебе лет? – поинтересовалась она.

– Тридцать пять, – улыбнувшись, ответил Лев.

– Слушай, да у нас разница в возрасте, как у Пугачёвой с Киркоровым, им она не мешала, – игривость Таисии вызывала у Мадам приступы смеха, которые она давила, прятав лицо в воротник спортивной куртки.

Мадам и Марковна вышли из машины, но Таисия задержалась. Махнув рукой на приступы сексуальной активности подруги, женщины зашли

в дом. Таисия впорхнула в гостиную минут через двадцать и, прямо в одежде, плюхнулась в кресло.

– Ох, девоньки, закинула я удочки, буду ждать, пока клюнет.

– Таисия, не совестно? Он же в сыновья тебе годиться? – покачала головой Марковна.

– Марковна, п.и.а. ровесников не ищет! – хмыкнула Таисия.

– Фи, Таисия, удивляюсь с тебя иной раз – откуда столько пошлятины в твоём лексиконе? – покачала головой Мадам.

– Ваши китайские мудрецы подсказывают, – расхохоталась Таисия, запрокинув голову, – самый ёмкий и красочный язык – наш, русский.

Тут уж хохот пробил и остальных. Марковна, охая, смеялась и держалась за сердце, Мадам согнулась пополам и, обливаясь слезами, издавала звуки, более похожие на писк, чем смех.

– Не пойму, чего вы ржёте? – пожала плечами Таисия, когда смех утих, – чего смешного я сказала? Я не виновата, что женское начало во мне ещё не умерло, природа требует своего. Я и так столько времени в режиме ожидания, на голодном пайке, так сказать. Ну, люблю я мужиков, что ж меня казнить за это? Мадам, вот ты скажи мне, неужели тебе не хочется прижаться к сильному плечу и почувствовать себя слабой желанной женщиной? У тебя, Марковна, не спрашиваю, ты, насколько я знаю, вообще до этого дела никогда не охоча была.

Таисия задела двух женщин за живое, поняла это по резкой смене выражения их лиц. Мадам хмыкнула и, почесав нос, ответила: