Эпоха Век - Бабы дуры

– А сама где столько времени пропадала?

– Толи в Англии, толи в Швейцарии, я не прислушивалась к её щебету, бабу разглядывала, прикинула, сколько с неё слупить.

– Выходит, и Аля довольна моим сеансом? – Мадам наконец-то откры-ла глаза и посмотрела на Таисию, – плащ мой магический не помню, где сняла.

– Вот он, я уже побеспокоилась, подмахнула его утюжком, ты же как попало бросила, прямо на кровать и дрыхла на нём, весь помяла. Свечи в той комнате зажгла, музыку включила, всё путём.

– Всё-всё, иду.

Таисия не обманула – в прихожей, переминаясь с ноги на ногу, стояла толстуха, килограмм на сто двадцать. Искусственная блондинка с высокой причёской годам эдак к пятидесяти, на лице, уже познавшем инструмент пластического хирурга, «семафорили» губищи в ярко-красной помаде. Толстые пальцы, унизанные золотыми кольцами с драгоценными камнями и без, заканчивались длинными, скорее всего наращенными ногтями, окрашенными лаком в тон помаде, от этого они походили больше на окровавленные когти хищного зверя, только что раздиравшего свою добычу. Вещи, в которые была одета эта «красотка», были дорогими, но подобранны в полном отсутствии вкуса. Кофточка была настолько тесна, что если бы её носительница вздохнула на полный объём своих лёгких, пуговицы рванули бы, как пули из автомата Калашникова. В узких, глубоко посаженных глазках «буфетчицы» был неизживаемый нахрап и ожидание своей полной победы.

Аля, увидев Мадам, с неподдельным восторгом взвизгнула, запрыгала на месте, похлопала в ладоши – так она выражала свою радость, будто встретилась с самой любимой подружкой. Уняв свою радость, она заискивающе спросила:

– Мы вас не побеспокоили?

– Нет, дорогая, – Мадам снисходительно улыбнулась, – вижу, ты усвоила, что ночь для нас – кладезь энергии.

– Марина низко кланяется вам, Максим просит разрешения заехать к вам завтра, чтобы привести то, что обещал. Господи, какая же я ворона, забыла сумку в машине, Марина просила вам передать, я сейчас…

Аля выскочила за дверь, Мадам пристально посмотрела на «буфетчи-цу».

– Как вас зовут?

– Вы имеете в виду имя, которое мне дали при крещении? – голос ночной посетительницы соответствовал облику – низкий, грудной, прокуренный, – меня зовут Альбина.

– В обряде вас нарекли Марией, – уверенно сказала Мадам.

– А вы откуда знаете? – маленький глазки Альбины от удивления расширились на допустимый физиологией предел.

Мадам была довольна собой, но и тут же мысленно обругала себя: «чего лезешь поперёк батьки в пекло? А вдруг бы ошиблась, опозорилась ведьма новоиспечённая». Но появившаяся радость на лице Альбины «я попала туда, куда надо, даже если откажет в приёме, с места не сдвинусь, руками-ногами буду за всё цепляться, но на своём настою», успокоили

Мадам. Но ударить в грязь лицом не хотелось, хотя Мадам и предполагала – в этом возрасте бабы с таким характером хотят одного – большой и чистой любви. Не ошиблась Мадам и в этот раз, выпучив глаза и прижав руки к груди, Альбина страстно затараторила:

– Прошу, помогите, не откажите, вопрос жизни и смерти, я изнемогаю.

«Страдалица, извелась прямо вся, ох, бабы-бабы, не суди, сама-то что в монашки себя записала, не рановато? Надо же, как человек, за пять минут, может вызвать такую неприязнь?» думала Мадам и ждала, пока Альбина откроется полностью.

– Вы, пожалуйста, не подумайте, что я какая-нибудь там…, – Альбина покрутила пальцем у своего виска, – я – директор ресторана, вопрос цены не стоит, сладите дело – озолочу.

«Да уж, когда одно место свербит так, что сидеть невозможно, ника-ких денег не жалко» мысленно усмехнулась Мадам, а вслух сказала:

– Проблема у вас, я бы сказала, не совсем по моему профилю.

«Ты чего понтуешься, ведьма великая? С неё деньги можно вообще полёгкому срубить, а вдруг соскочит?» эта фраза была написана в глазах Таисии, которая раздув ноздри и жутко вращая глазами, стояла за спиной Альбины и смотрела на Мадам.

– Я люблю его, аж дыхание спирает, когда увижу, – Альбина, не спус-кая глаз с Мадам, прижала пухлые ручки к своей необьятной, ходящей ходуном от переполнявших чувств, груди, – плевать на разницу в возрасте, он младше на двадцать пять лет, ну и что? Неужели я не заслужила своё счастье? У меня муж, двое детей его возраста, но любовь, сами знаете, она не заглядывает в паспорт.

– По вашей ауре я вижу, в какой вы огромной душевной тоске, – сочувственно качая головой, сказала Мадам, давясь от смеха.