Эпоха Век - Бабы дуры

– Полюбила я эти наши посиделки с вкусной едой, вином и разговорами, так и привыкнуть недолго, – сказала Таисия, утолив первый голод.

– А зачем отвыкать, мы – бабёнки свободные, никому ничего не должны, можно так и до конца век коротать. Вино в меру – эликсир здравомыслия.

– Уж извините меня за настырность, но рассказ о вашей жизни у меня из головы весь сегодняшний день не выходит, расскажите, что дальше было.

– Ага, побежала, старуху на полуслове перебила, а теперь любопытст-вуешь, – хмыкнула Павловна, – расскажу, чего уж тут, раз начала. Устрои-лась я на ткацкую фабрику, самое подходящее место было, там жильё давали и садик для пацана. Он по свидетельству о рождении Мишей был назван, так конечно и стала я его величать. Ткачиха из меня никудышная была, вроде не дура, а никак не могла в этих нитках успеть разобраться.

Пятилетка в четыре года – этот лозунг для меня как серпом по одному месту был. Кое-как навострилась, работу такую жалко было терять, зарплату хорошую платили, а начальник цеха моего мне вообще комнату в коммуналке выхлопотал, не казённую, раньше так было, ведомственное жильё, помнишь? А мне из городского фонда дали, как матери-одиночке. Я в своё время только шесть классов школы окончила, но читать всегда любила, язык подвешенный был. В документах матери Миши был диплом об окончании торгового техникума, я его подальше спрятала, думала, никогда не пригодиться. О, вперёд забежала, самое интересное пропустила. Так вот, советская власть за здоровьем женщин следила, на фабрику медкомиссию пригнали, врачи и по женской линии были, тётка да стажёр при ней. Представляешь? Я – девственница, а у меня ребёнок! Представляешь, сколько я страху натерпелась? Думала увольняться надо, а тут Мишаня приболел, в яслях простудился, воспаление лёгких подозревали, я целых полтора месяца по бюллетеню с ним просидела, на том этапе так и спаслась. Осложнения после болезни у мальчишки получились, пришлось мне с ним и дальше на больничном сидеть, советская власть – золотое время было, всё оплачивали. И тут новый виток в моей жизни получился. В коммуналке нашей бабуся померла и в её комнату въехала деваха-огонь, Полина Смелова, фамилия сама за себя говорит. Незамужняя, лет на пять меня младше, только уж больно гулящая, мужиков страсть как любила.

«Носки – портки замужем стирать? Извините, пока молодая, всё от жизни возьму, пенки сниму» это её любимая фраза была. Вот такие мы две противоположности, а сошлись, как родные. Как-то раз привела она очередного хахаля, оказался, директором продовольственного магазина, Роман Аванесович. Это сейчас супермаркеты на каждом углу, а в то время большой магазин был один на весь город. Полинка этого Аванесыча в ресторане подцепила, она красавицей знатной была – волосы длинные, белые, не крашенные, а от природы, глаза здоровенные, зелёные, а фигура, закачаешься, как Венера Милосская. Армяне на таких русских баб полных сильно падкие, обомлел и размяк Аванесыч от Полинкиной красоты. Поганец, жена, трое детей, но разве это мешает, когда, извини за выражение, хрен в лоб бьёт от страсти. Он ей всё – шубку, сапожки, кольца-серёжки, и меня жалел, а может, в глазах своей полюбовницы таким сердобольным хотел казаться, всяких деликатесов таскал сумками. Когда он в очередной раз к Полине в гости наведался, предложил он мне работу в своём магазине, в мясо-молочном отделе. Я сразу испугалась, какой из меня продавец с шестью классами, говорю, мол, подумать надо. Полинка разозлилась за моё тугодумство, вспылила: «тебе что, техничкой предлагают работать? Сразу тебя кто в товароведы возьмёт? Сначала к Работнику присмотреться надо, правда, Ромушка?» А Ромушка, сорокАлетний, уцепился «почэму туваровед?». А Полинка и давай соловьём разливаться, что у меня и диплом техникума есть и ответственная я и положительная. «Нечего дома киснуть, Мишку я в садик пристрою, тут недалеко есть у нас, а у меня там заведующая знакомая. Завтра же ступай и принимай отдел, такой человек тебе работу предлагает, что тут думать? Ромушка, благодетель ты мой, а теперь и Анькин, век тебе будем обязаны, как на бога, на тебя молиться будем». Аванесыч в улыбке расплылся, щёки лоснятся, будто это не он, а ему работу предложили. Бабы легко могут мужиками крутить, если молодость и красота ещё не ушли. Вот так быстро и решилась моя судьба. В магазине я быстро всему научилась, болтала мало, больше слушала и прислушивалась, как надо работать. Все думали, что я просто такая уважительная и не скандальная, а я боялась что-нибудь не так сказать или сделать, чтобы не заметили, какая я неумёха. Быстро я всему обучилась, особенно арифметике этой чёртовой, скоро в уме быстрее начала вычитать и складывать, чем на счётах. Меня даже отметили, как передовика производства. А спустя какое-то время, Аванесыч предложил мне должность товароведа, вроде как по специальности.