Константин Образцов - Культ

«Привет. А тебе зачем?»

«Потом расскажу. Реально очень надо!» – иных аргументов у него не нашлось.

Ответ пришел минут через тридцать.

«Улица Красных Матросов, 15, 22. Ты к нему в гости собрался, что ли?»

Даниил завертелся на стуле и быстро напечатал в ответ:

«Правда, потом расскажу! СПАСИБО!!!»

К непроницаемому пологу снега добавилась тьма. Буря рыдала и выла. Жутко было и думать, чтобы выйти из дома. Даниил решил, что станет ждать: если все обойдется, визит к Аркадию Леонидовичу можно отложить хотя бы до завтрашнего дня, чтобы не идти на ночь глядя, да еще и в Слободку. Вряд ли тамошние обитатели прогуливаются при такой погоде, но кто знает.

Не обошлось.

«Сбор на Предпортовой, 11, в 22.00. Явка обязательна!»

Тон послания дискуссии не предполагал.

Даниил еще раз взглянул на кромешный ад за окном, встал и вышел из комнаты.

Мама сидела, поджав босые ноги, на диване в гостиной; на огромном телевизионном экране под аккомпанемент мужского голоса плавали и извивались какие-то глубоководные гады. На столике стоял раскрытый ноутбук. Мама задумчиво смотрела в смартфон, время от времени отвлекаясь, чтобы бросить взгляд в экран компьютера или телевизора. Папы не было: наверное, снова в спортзале, а может быть, ушел спать.

– Мам, я выйду на пять минут, ладно?

Она удивленно посмотрела на сына.

– В такую погоду? Куда? Зачем?

– Ну, сейчас Макс подойдет, он мне одну книжку обещал принести… – Даниил осекся, сообразив, что сочетание «Макс и книжка» далеко за гранью правдоподобия.

Но мама ничего не заметила.

– Так пусть он к нам поднимется, – предложила она. – Угостишь чаем.

– Нет, не надо, – торопливо отказался Даниил. – Он по пути забежит, у него дела еще какие-то.

– Вот дома не сидится этому твоему Максу, – прокомментировала мама и снова посмотрела в телефон. – Хорошо, только оденься теплее и от подъезда не отходи. Унесет.

Он спускался по лестнице с таким чувством, с каким, верно, астронавты впервые выходили в открытый космос. Железная дверь подъезда вздрагивала под ударами бури. Даниил вздохнул, выключил телефон – извиняться он будет позже, все будет позже, а сейчас ему нужно идти. Он открыл дверь и шагнул в шторм.

Город вымер. Свет фонарей растворялся мутными пятнами в снежных вихрях. На улицах не было ни души, и ветер с веселой яростью накинулся на Даниила, толкая, пытаясь сбить с ног, заставляя нагибать голову и идти вперед почти что вслепую. Даниил кое-как добрел до автобусной остановки, спрятавшись под прозрачный навес, но потом вышел, решив, что ждать снаружи все-таки безопаснее: металлическая конструкция гудела и сотрясалась, треснувший пластик на крыше и стенах гудел и сгибался, как готовый сорваться парус. Ждать пришлось долго. Редкие автомобили проносились по улице с испуганным воем, как застигнутые непогодой звери, торопящиеся укрыться в убежищах. Щеки и нос горели морозным пламенем, мочки ушей щипало, а на шапке и плечах скопилось такое количество снега, что когда Даниил ввалился в салон автобуса, то походил на оживший сугроб.

Улица Красных Матросов была погружена во мрак. Не горели уличные фонари, не светились окна в домах, только выл ветер, проносясь, как в трубе, от темнеющих вдалеке громад «Созвездия» и дальше, к реке Шукре, и дул с такой силой, что Даниил несколько раз останавливался, наклоняясь почти параллельно земле. О дурной славе Слободки он и думать забыл; сейчас самым главным было – добраться до цели, не оступиться, не сбиться с шага и не дать урагану подхватить себя и унести куда-нибудь в бездонные карьеры Заселья.

Дом 15 казался необитаемым: окна черные, рамы на лестнице распахнуты настежь и трещат, ударяясь о стены, стекла выбиты. Он взялся за ручку обшарпанной деревянной двери, потянул ее на себя и протиснулся в темный подъезд. В каменных стенах лестничного колодца пел мрачные гимны незримый потусторонний хор. Номера квартир едва различались во мраке. Даниил рассмотрел белые цифры 22 и нажал на кнопку звонка. Тишина. «Электричества нет», – догадался он и постучал. Прислушался – по-прежнему тихо, ни звука, только ураган завывает тоскливыми унисонами да грохочут время от времени открытые рамы. Хотя нет, вот что-то скрипнуло, совсем рядом. У него за спиной. Даниил снова начал стучать, чувствуя при этом, как сзади тихо приоткрывается дверь квартиры напротив. Спина стала холодной и липкой. Слух обострился настолько, что различил едва слышный шорох одежды. Ощущение чужого присутствия в непроницаемой тьме стало невыносимым; волосы под шапкой как будто еще больше завились от ужаса, все тело напряглось, и Даниил подумал, что, если сейчас кто-то притронется к нему сзади, он самым постыдным образом обмочит штаны. Он заколотил в дверь изо всех сил и наконец услышал из глубины квартиры знакомый голос: