Константин Образцов - Культ

«Сбор на Предпортовой, 11, в 22.00. Явка обязательна!»

Сообщение от Ромы пришло в восемь часов вечера. Даниил отвернулся от монитора и посмотрел за окно.

Там, в снежных вихрях, наступал конец света. Даниил вспоминал, что в мифологии какого-то северного народа Апокалипсис представлялся именно так: не гибель всего сущего в бушующем пламени, а постепенное, тихое умирание под бесконечным, усыпляющим снегопадом. Город как будто накрыл белым пологом какой-то дьявольский фокусник, бормочущий там, над тучами, слова заклинания; а потом он сдернет завесу – и под ней останется лишь пустота, голый берег серого моря, песчаные отмели, лес, как тысячи лет назад.

В «единице» после трагической смерти завуча занятия были официально отменены: не осталось ни тех, кто мог бы учить, ни тех, кто хотел бы учиться. Ходили слухи, что школу расформируют, а учащихся перераспределят по другим учебным заведениям. В другое время Даниил бы, наверное, радовался таким неожиданным каникулам, но не сейчас, потому что сидеть дома было еще тоскливее. Отец больше не ходил на работу и не засиживался допоздна с мамой в гостиной, проводя напряженные совещания и пытаясь справиться с навалившимися трудностями: похоже, что все его проблемы действительно кончились, как того и пожелал Даниил, вот только радостно от этого никому не было. Папа целыми днями бесцельно слонялся по дому, как пойманный в клетку лев, еще не смирившийся с неволей, но уже ощущающий собственную обреченность. Он то пропадал в спортзале, то молча сидел перед шахматной доской – не играл, не трогал фигуры, просто глядел на черно-белые клетки невидящим взглядом, а в последние пару дней даже стал смотреть телевизор, чего раньше за ним не водилось. Мама следовала за ним, как тень, бросая тревожные взгляды, словно в любой момент готовая отобрать у него бритву, заряженное ружье или самодельную петлю. Если и раньше Даниил не мог заставить себя подойти к родителям со своими проблемами, то теперь это казалось уже совсем неуместным. Вообще ему нравилось быть дома, он любил свою комнату, но с недавних пор отсюда ушло главное: ощущение защищенности, стабильности и покоя, поэтому Даниил чувствовал себя каким-то затворником поневоле. Даже на улицу было не выйти: сильный ветер и снегопад исключали возможность прогулок, да и идти стало, по сути, некуда. Более того, неизбежность того, что рано или поздно выйти из дома придется, пугала до тошноты. Даниил пытался не думать об этом, говорил себе, что до следующей пятницы еще есть время, что за четыре – три, два – дня все может перемениться: может быть, проклятую яму в земле наконец-таки закопают, или обнесут новым забором, таким, через который будет уже не пробраться, или произойдет нечто такое, что освободит их от необходимости выполнять требования того непостижимого и ужасного, что они так неосторожно вызвали к жизни. И кое-что действительно изменилось, правда, не в лучшую сторону.

После последнего ритуала Даниил не виделся с теми, кого раньше называл своими друзьями, благо подаренные технологической революцией средства коммуникации исключили необходимость не только встречаться, но даже и слышать друг друга. Они переписывались в социальной сети; первое сообщение, насторожившее Даниила, пришло в понедельник утром от Макса.

«Петрович, привет! У тебя сработало?»

Даниил поразмыслил немного и написал:

«Вроде да. А что?»

«Бля», – было ответом, и на этом беседа закончилась.

Ближе к обеду написал Зотов:

«Хай! Как дела? Норм?»

Даниил догадался, о чем хочет спросить Женя, и ответил:

«Все ОК. А у тебя что-то не так?»

«У меня не исполнилось. Сегодня отец звонил через спутник, в воскресенье вернется».

В конце сообщения красовалась огромная желтая рожа, печально блюющая зеленью. Даниил смутно помнил, что за желание было у Жени, но ради собственного спокойствия уточнять не стал. Интереснее было другое: неужели Мамочка не выполнила некоторых просьб? Значило ли это, что ее сила слабеет? И может быть, то, что происходит с отцом, тоже не ее рук дело?

Это внушало надежду и тревогу одновременно.

Видимо, Филин с Медведем обратились за разъяснениями к шаману, потому что вечером Волк создал беседу для всех четверых и сообщил: «Здесь будем обсуждать ситуацию. Насколько я понял, у двоих из нас не исполнились пожелания. Уточните еще раз».

Женя снова принялся что-то объяснять про отца, который вот-вот вернется, хотя вроде не должен был. Макс рассказал, что видел в Слободке Комбарова, живого, здорового, злого, хотя тому, видимо, уже полагалось кормить червей или рыб. Макс так растерялся, что даже забыл про пистолет за поясом и едва спасся бегством.