Бентли Литтл: Господство

У Диона все время теплилась надежда, правда, слабенькая, что когда-нибудь он попробует сюда поступить, но, глядя правде в глаза, следовало признать — единственное, что могла позволить себе мама, так это отправить его в бесплатный государственный колледж. Нет, сюда ему все равно бы никогда не попасть.

Еще несколько минут, и они оказались на шоссе.

Полчаса спустя на фоне поднимающегося оранжевого солнца уже не было видно ни одного здания.

Они мчались вперед на полных оборотах, лишь изредка останавливаясь по обоюдному желанию в местах отдыха. Первый час пути, а может быть, и больше, они провели в молчании, слушая радио. Каждый был погружен в свои мысли, но вдруг их неподвижность и безучастность стали непереносимыми — уж больно ритмичной была музыка. Дион выключил приемник. Молчание, которое пару минут назад казалось нормальным и естественным, внезапно стало давящим и напряженным, и он откашлялся, решив предпринять попытку спросить о чем-нибудь маму.

Но она заговорила первой.

— Опять в нашей жизни наступают перемены, — произнесла мать, глянув на него. — Это не очень хорошо для нас обоих. Придется начинать сначала. — Она сделала паузу. — Или, вернее, я должна буду начинать все сначала.

Он почувствовал, что краснеет, и отвернулся.

— Нам нужно поговорить обо всем. Я знаю, это трудно. Я знаю, это тяжело. Но очень важно, чтобы мы понимали друг друга. — Она попыталась улыбнуться, что ей почти удалось. — Я за рулем, и тебе придется слушать. Никуда не денешься.

Он нерешительно улыбнулся ей в ответ. Без особого энтузиазма.

— Я знаю, что огорчаю тебя. И уже не в первый раз. Так было много раз. Слишком много. Но ведь и для меня тоже это каждый раз сильное разочарование. Опять обманутые надежды. Я никогда не была тебе такой матерью, какой должна была быть или какой ты хотел бы видеть меня.

— Это неправда, — начал он.

— Это правда, и мы оба это знаем. — Она грустно улыбнулась. — Я тебе вот что скажу: для меня нет ничего более мучительного, чем видеть в твоих глазах огорчение, когда я теряю очередную работу. В эти минуты я себя ненавижу и каждый раз твержу себе, что такого больше не повторится, что все изменится к лучшему, что... Но ничего не меняется. И я не знаю почему. Не уверена, что и ты... это знаешь. — Она посмотрела на него. — Но теперь все действительно изменится. В Калифорнии мы начнем новую жизнь, и я стану совсем другой. Вот увидишь. Я знаю, мне не следует сейчас ничего говорить, лучше доказать тебе на деле. И я докажу. Все. С прошлым покончено. Все осталось позади. Это новый старт для нас обоих, и, надеюсь, он окажется счастливым. Мы постараемся. Хорошо?

Дион кивнул.

— Хорошо? — спросила она снова.

— Хорошо. — Он посмотрел на дорогу, на полынь и сагуаро [5] Сагуаро — высокий кактус с длинными горизонтальными ветвями; служит в тех местах источником строительного материала и дает вполне съедобные плоды. , мелькающие за окном. Все, что она сказала, звучит здорово, и, вне всяких сомнений, мама будет стремиться это сделать, она верит в это, но... эти слова ему немного знакомы. Он вдруг подумал, а не взяла ли она их из какого-нибудь фильма. Он ненавидел себя за такие мысли, но в прошлом мама не раз заводила подобные разговоры, с такой же убежденностью утверждала, что на этот раз все изменится и все такое прочее, но все говорилось только затем, чтобы сразу же, после очередной вечеринки, на которой она встречала нового мужика с подходящим содержимым в штанах, отказаться от благих намерений.

Он вспомнил Кливленд, вспомнил Альбукерк [6] Кливленд — порт в штате Огайо, на озере Эри на севере США; Альбукерк — город в центральной части штата Нью-Мексико на юге США. .

Они молчали, пока снова не сделали остановку. Дион вышел из машины, потянулся, а затем наклонился к капоту автомобиля.

— Я не понимаю, почему мы поехали именно в Напу, — сказал он.

Мама поправила свой хольтер-топ и нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не понимаешь почему? Я получила там работу, вот почему.

— Но ты могла найти работу в любом другом месте.

— Ты что-то имеешь против Напы?

— Нет, но это... в общем, не знаю.

— Так все-таки что?

— Ну, мне кажется, у людей обычно бывают какие-то соображения, когда они куда-то переселяются. — Он посмотрел на нее и покраснел. — Я имею в виду, когда переезжают в какое-то определенное место, — добавил он поспешно. — Ну, к примеру, у них там родственники, или они выросли там, или просто любят эти места, или не хотят оставлять фирмы, где работают, или... ну, в общем, в таком духе. Но у нас-то вообще нет никаких оснований переезжать.