Эль Берг - НА ТЁМНОЙ СТОРОНЕ ТЕБЯ. Не доверяйте красивым незнакомцам

Тут, из переулка выбежали два парня, смеясь и толкаясь. Во мне вспыхнула надежда, что мне повезло их встретить и я из последних сил попыталась разбудить в себе остатки сил и внятно произнести слова о помощи. Но к полному своему отчаянию, я только и смогла, что шевелить губами и вяло протянуть руку в их направлении.

Стефан верно расценил ситуацию и тут же разыграл сцену, в которой он был заботливым влюбленным, а я – его пьяной подружкой. Он сразу подхватила меня на руки и напустил на себя озадаченный вид, громко произнеся несколько фраз по-немецки. На мои смешные попытки вырваться, он лишь качал головой и умоляющим голосом просил меня о чем-то, все на том же немецком языке.

Парни, хохоча и улюлюкая, прошли мимо, помахав нам на прощание. Даже мне, ничего ровным толком не понимающей в немецком, стал ясен смысл этого представления. Только приступ стыда быстро прошел, оставив место только недоумению и панике.

К тому моменту, как я практически потеряла сознание, я уже ничего не разбирала вокруг. Мое безвольное тело несли сильные руки, а потом я провалилась в темноту, отчаянно и безуспешно пытаясь цепляться сознанием за происходящее вокруг меня.

…Наверное, прошло не так много времени, прежде чем я снова обрела возможность нормально видеть предметы и различать их. Вокруг было темно и немного пахло сыростью. Я лежала спиной на чем-то твердом, а надо мной маячил слабый свет от лампы. Я чуть скосила глаза влево. Там громоздились какие-то ящики. Было неизвестно, что в них хранится. Справа белела кирпичная стена с осыпающейся известкой, на которой красовались потеки ржавчины.

Сразу подумать о том, почему я лежу в сыром подвале, я не могла. Сначала я просто лежала какое-то время и тупо смотрела то вправо, то влево, то на потолок и лампу. Наконец, голова начала проясняться и я попробовала пошевелить пальцами рук и ног, а потом предприняла попытку хотя бы приподняться. Оказалось, что я не могу двинуться с места, где я лежала, а лежала я на большом перевернутом ящике, причем мои руки и ноги были крепко перемотаны скотчем и привязаны к этому самому ящику.

Попытки освободиться ни к чему не привели, и тут я вспомнила, что незадолго до обморока рядом со мной был мужчина, напугавший меня своим необъяснимым поведением. Я резко выдохнула, пытаясь сосредоточиться на сковавших меня путах. Порвать скотч, намотанный на кисти рук и лодыжки в несколько слоев, смог бы только герой из боевика, несправедливо обреченный на смерть, а я никакой такой силой и талантами не обладала.

В углу раздался шорох. Я резко запрокинула голову. Передо мной возник знакомый силуэт, материализовавшись словно ниоткуда.

– Ага, – произнес он. – Пришла в себя. Я начал беспокоиться, не хлебнула ли ты лишнего из моей бутылочки. Сердечко не болит?

Он беспокоился о моем самочувствии после всего, что было. И почему тогда я лежала на ящике, связанная по рукам и ногам?

– Что произошло? – с трудом выдавила я, делая глубокий вздох.

– Ты потеряла сознание – прозвучал ответ.

– Почему?

– Потому, что тебе стало плохо. Не волнуйся, это нормальная реакция. Так всегда бывает.

Я растерянно заморгала.

– Как – так? И зачем… зачем ты связал меня?

Привкус горечи возник у меня во рту, как только я осознала свою беспомощность. И как подобное могло со мной приключиться?

Стефан вытянул руки вперед, хрустя конечностями, и чуть зевнул. Потом он закусил нижнюю губу и пожевал ее немного, прежде, чем сказать:

– Ну, иначе ты бы стала сопротивляться, а я не люблю возни. Моя настойка действует безотказно, но с ней тоже надо уметь обращаться. Можно и не проснуться, – прыснул он со смеху, но тут же резко оборвал смех и сделался мрачным. – Кстати, не пытайся звать на помощь, – предупредил он. – Нас никто не услышит. Хотя, я могу заставить тебя молчать.

Я дернула руками и ногами, пытаясь освободиться. От отчаяния у меня покатились слезы.

– Только не надо истерики, – закатил глаза Стефан. – Меня это утомляет.

– Стефан? – спросила я, обреченно глядя на него, угрюмого и совершенно безразличного. – Что я тебе сделала?

Смуглое лицо склонилось надо мной.

– Как ни странно – ничего. В этом нет твоей вины, во всяком случае, твоя вина субъективна.

– То есть? Что за шутки?

Стефан пнул ногой один ящик и тот, словно повинуясь его воле, подскочил прямо к нему. Он уселся на ящик, не отрывая глаз от меня, и тихо заговорил, пока я с ужасом смотрела на него.

– Шутки… Наверное, ты права. Так странно… Пока ты играла на скрипке, там, на площади, я думал, что не смогу сделать того, что должен. Я видел, как чиста твоя душа, и еще важнее – твое сердце. Ты очень сильная , а я уважаю силу, пусть даже этого никто другой в тебе не замечает. На мгновение ты победила во мне меня самого, Но это была минутная слабость. Таких, как ты было много и будет еще больше. Но самое важное, что все вы будете отныне на нашей стороне…