Сергей Алексеев - Три шершавых языка

– Я был в Британии, по делам, – утолил Курт ее интерес.

– И мы рады, что вы вновь к нам вернулись, – улыбнулась она.

– Вы лучшие!

– Спасибо, мы заботимся о своем имидже, – сказала она, передавая из рук служащего два нагло-высоких бокала шампанского на золоченом подносе с такой же золоченой икорницей.

– Сначала выберем девушку для моего друга, а затем я присмотрю кого-нибудь себе, раз он такой подозрительный, – распорядился Курт.

– Очень хорошо! – улыбнулась она. – Наши девушки вас никогда не разочаруют, – добавила она, прямо посмотрев на Марка, и словно по команде медленно вышли одиннадцать девушек в нижнем белье, цокая каблучками по мраморному полу. Будто тренированные цирковые голубки, они выстроились идеальным полукругом перед друзьями, и каждая из них приняла выгодную для себя позу, максимально раскрывавшую прелести.

Все еще ошеломленный Марк просчитывал в голове, на какие деньги эти все удовольствия, и тщетно пытался выглядеть смелее. Выбрать он однозначно не мог. Ни наглости, ни опыта. В конце концов, Курт сделал кивок головой в сторону одной из них, после чего та вышла на полшага вперед.

– Ну все, счастливого пути! – напутствовал Курт, и Марк уже в предвкушении новых открытий, но все еще не теряя бдительности, оторвал свой зад от дивана. «К черту деньги, – решил он, сегодня я получу то, чего я заслуживаю, а там разберемся».

***

Его пассия предстала этакой жгучей брюнеткой лет двадцати пяти с огромной грудью идеальной формы и узкой талией. Изящное лицо с красивой формой блестящих глаз, вздернутым носиком и кроваво-красными губами, изогнутыми в дерзкую улыбку искушенной шалуньи. Марк поднимался по лестнице, подхваченный под руку, и думал, как такая девушка могла вообще оказаться здесь. Обычно дам схожих достоинств видишь сидящими в роскошных автомобилях либо в дорогих ресторанах, совсем не знакомых с нуждой, ежедневной работой и необходимостью вести домашнее хозяйство. Отметил он и то, как неуверенно он выглядит, и как безукоризненно – она.

– Меня зовут Анастасия, – представилась она. – Как к вам обращаться, мой молодой мужчина?

– Марк, – промямлил Марк, но потом чуть тверже повторил свое имя.

– Хотите еще немного шампанского, Марк?

– Нет, спасибо, алкоголя с меня сегодня довольно, – отказался он.

– Ну тогда давайте начинать наше сказочное путешествие, – предложила она и посадила все еще смущенного Марка на прикроватный пуфик.

Очень изящно она обхватила его шею кончиками пальцев и села ему на колени, выставив в выгодном свете свою шикарную грудь. Затем ее руки оказались на пуговицах его рубашки, ниже и ниже, а ее губы уже блуждали по его лбу и вискам. Все поначалу было медленно и спокойно, затем немного быстрее, и вдруг дерзкий рывок.

По едва видимым ноткам отклика на ее действия она раскусила то, что хотел получить Марк, а значит, дальше все пошло, как в самом лихо заверченном немецком фильме для взрослых. Точно так, как это видит и потому мечтает любой изголодавшийся юнец. Именно сегодня он мог с силой сжимать великолепную грудь, не доступную по размерам молодым студенткам. Именно здесь он хлестал ее по заду, душил, наматывал на кулак ее волосы. Его пальцам была дана невероятная свобода доступа в самые запретные места, всюду, где желали проникнуть в природу женского тела. С ней он мог реализовать все свои самые потаенные прихоти, все, на что была велика его фантазия.

Но и она не оказалась скромницей, а настоящей пышногрудой валькирией, вероломно берущей свое. Ее когти впивались ему в грудь, ее губы выжигали на шее багровевшие засосы, его щеки пылали, оттого что она жестко хлестала их. Без жалости, на грани боли и удовольствия. Ее рука сдавливала ему горло, а он зверел от своей страсти, в предвкушении новых открытий. Она двигалась так, она принуждала двигаться так, словно выдавливала из него максимум жесткости, напора и, в конце концов, удовольствия. О боже, как она кричала, – это была лучшая музыка для ушей каждого из мужчин, мужчин-воинов, мужчин-победителей.

***

Первые минуты по дороге из замка удовольствий они оба шли молча. Марк улыбался уголками губ, а Курт чуть позади поглядывал на него уголками глаз. Вдруг Марк внезапно остановился, замер, словно дирижер перед началом концерта, и разрываемый переизбытком чувств, как заорет во тьму тихого квартала:

– А-а-а. Я, вашу мать, отжарил богиню, я был на чертовых небесах!

Курт дружески похлопал друга по плечу и толкнул его дальше, по узким немецким улочкам, где Марк раньше ни разу не бывал. Оба снова молчали, улыбались, находились в приятных размышлениях. Каждому не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась слишком скоро.