Сергей Алексеев - Три шершавых языка

Ну разве не убедительная речь! Вот они и оказались за деревянным столиком в классическом ирландском пабе. Вечно молодые и безгранично свободные среди прочих работяг, вечно жалующихся на жизнь, работодателей и политиков.

В сторону друзей поначалу то и дело бросались косые взгляды и перешептывания, уж слишком зелены они были. Но и розовощекими юнцами их также язык не поворачивался назвать. Все-таки отпечатки жизненных «приключений» на лице делают тебя гораздо взрослее. Потому к ним вскоре угас всякий лишний интерес.

На столике возвышались две огромные пивные кружки. Там же ждали своего часа свиные рульки, дорогие сигареты и пепельница. И все в этом скромном натюрморте было прекрасно. Ни одной лишней детали, именно то, о чем они давно мечтали. Вот так, первый раз в жизни у всех на виду, свободно и легко, как это делают нормальные взрослые люди. Они развалились в креслах, потягивали свое пойло, курили и болтали о будущем.

Почему-то именно в таких явлениях начинаешь понимать свое взросление. Первая сигарета, первый бар, первая девушка, первая работа. И когда уже не остается нераспробованным то, что обычно не дозволено юнцам, тогда, как говорится, добро пожаловать в клуб боли, голода и скуки. Не будем о плохом. Еще был ранний вечер, и остаток дня, как, впрочем, и всей остальной части жизни были многообещающими.

– Сегодняшнюю ночь закрутим так, как никогда прежде, – воодушевлял Курт, при этом как-то странно улыбаясь.

После паба они направились в ночной клуб, куда давно слюнки текли заглянуть. Местечко это было предметом обожания всех тех, кто любил сорить деньгами и вести себя напористо и круто. Потому сюда будто магнитом притягивало самых красивых девушек.

На входе – здоровенный амбал, явно не желавший пускать двух лохмотников, пусть и подтянутых лохмотников. Но Курт что-то сказал сквозь грохот музыки, вырывавшейся из проема, и охранник мотнул головой, открывая путь.

Внутри большая овальная арена, вокруг которой в два этажа располагались места для отдыха и барные стойки. Было весьма удобно, не отрывая свой зад от кресла, рассматривать танцующих внизу людей и, если нужно, присматривать себе партнершу. Мощная музыка первое время мучительно оглушала, безумные световые эффекты ослепляли, а море красивых девушек обращали на себя внимание, вызывали трепет и восторг. И почему вне клуба нет ни единой возможности встретить таких красоток – невольно задаешься этим вопросом.

– Да, это не наши студенческие танцульки, – восхитился Марк.

– Добро пожаловать во взрослую жизнь, дружище, – ответил Курт.

Началось все с рюмок, которые заказал Курт по своему усмотрению.

– Нужно для начала поймать волну и впасть в резонанс с общим весельем. Прислушивайся к себе внимательнее и ты поймешь, когда нужно остановиться или дожать. Заодно поглядывай, кому упасть на хвост. Девушек здесь всегда больше, чем парнишек, и если будешь достаточно расторопен, то тебе точно сегодня перепадет, – раскрыл он свой замысел.

Так все и было, как говорил Курт. Первая, вторая, третья рюмка, и музыка словно вселилась в жилы Марка, его мышцы принялись энергично работать в бешеном такте, словно он был марионеткой, которую резко дергали за веревочки. За редким исключением, никогда не танцевавший Марк без тени стыда двигался к середине арены.

Девушки, боже мой, некоторые глазели на него словно голодные львицы, бросали свои пошлые взгляды, оценивая перспективность партнера. Некоторые быстро теряли интерес, лишь оценив стоимость одежды на нем. Были и такие, кто открыто посмеивались над неумелыми танцевальными движениями Марка, усиливавшими его ореол зауряднейшего провинциала. Увы, танцы в детском доме были предметом, мягко сказать, нетерпимым.

Курт оказался в этом деле и быстрее, и успешнее. И десяти минут не прошло, как он тесно прижимался к третьей или четвертой девушке, нагло обхватывал их позади, вокруг живота и двигался в такт их телодвижениям. Так просто и легко, словно он хозяин этой вечеринки. В ходе этого праздника души друзья пересеклись многозначительными взглядами друг с другом, говорящими, что все идет в правильном русле.

Среди танцующих парней практически не было, но вот, подобно тому, как свинья невольно находит грязь, Марк набрел на задиристого парнишку, нечаянно ударив его локтем, когда вытанцовывал. Уязвленный таким поведением тип завелся с пол-оборота и, схватив Марка за воротник рубашки, стал повелительно притягивать к себе. Марк не растерялся, а двумя согнутыми в фалангах пальцами сдавил нос противника и медленно так принялся выкручивать его, отчего противник полностью потерял всякую власть над ситуацией. Свободной рукой Марк поймал его грабли, а другой продолжал свои манипуляции, отчего нос стал темнее сливы. Марку важно было показать противнику, какое удовольствие он испытывал при этом, какое это блаженство – унижать жалкое ничтожество.